Котики & Детектив

Устинова Татьяна

– Если вам не хватает рабочих рук, я могу приходить помогать, – предложила девчонка. – Часа на два-три в день, больше времени не выкрою, зато бесплатно. Если, конечно, хотите.

Они хотели, и благородное предложение тут же было принято.

С этого дня девчонка приходила регулярно и помогала чем могла. Клетки чистила, с собаками гуляла, ангорских кроликов вычесывала. Ровно неделю Ольга Ивановна с Верочкой радовались, что их полку прибыло, а в бюджете при этом не убыло.

На восьмой день прорвало батарею отопления.

Как

это случилось, никто не понял. Просто вдруг пугающе зашипело и пустой угол накрыло горячим дождем. Мне показалось, что авария не столь уж серьезная, но выглядело все катастрофически: капли стучат по полу и стенам, клубы пара до потолка, живность в панике голосит кто во что горазд… Женщины, разумеется, перепугались.

Ольга Ивановна кинулась выносить пауков и тараканов, Верочка – переставлять подальше аквариумы, клетки и домики. Девчонка, спасибо ей, кинулась спасать лично меня, уже подхватила и к дверям потащила, но была остановлена окриком:

– Нюра, этого я сама заберу, он на ответственном хранении!

И я опять сменил место жительства, оказавшись на постое в частной квартире директрисы зооуголка. Без клетки, для которой в малогабаритной «однушке» не нашлось свободного угла! Моей приватной территорией стала коробка из-под микроволновки.

Тут нужно сказать, что человечество верно подметило, но неправильно трактовало непреодолимую тягу кошачьих к различным коробкам.

Мы в них не прячемся, вовсе нет!

Мы ищем Путь.

Каждый кот интуитивно понимает, что мироздание устроено по принципу матрешки, и настойчиво проникает в дотоле закрытое, стремясь пробиться в самый центр Вселенной.

Что мы увидим там, в сердце всего сущего? Допускаю, что Божественного Кота. Почему нет? Ведь мы этого достойны.

Но я отвлекся, извините.

– Ну, Олечка Ивановночка, кот же слишком большой, чтобы сидеть в коробке! – заныла девчонка, явившаяся помогать директрисе в зооуголке на выезде. – Давайте я его хоть гулять водить буду!

– Нельзя, Нюр. – Директриса инициативу не поддержала. – Говорю же: этот зверь на ответственном хранении. Сбежит – я отвечать буду. Не подводи меня под монастырь.

– Нет, что вы, я вам зла не желаю! – испугалась девчонка.

А когда Ольга Ивановна ушла в ванную крокодильчика кормить, девчонка посадила меня перед собой на стол и, гипнотически глядя в глаза, заявила:

– Сбегать нельзя, ты понял? Ивановну подставлять не будем. У меня есть новый план, он сложноват, но, может, получится… Короче, мордастик, вот твое задание: завтра Ивановна уйдет на работу, ей там ремонтом командовать надо, а ты в ее отсутствие поори, да погромче!

Эдик Виноградов

Очень хотелось спать.

Очень-очень.

День выдался неровный: сначала новостей вовсе не было, и мы с коллегами рвали их друг у друга из рук, торопясь выполнить каждый свою норму. В спешке небрежно редактировали топорный машинный перевод, сажали в тексте ошибки и делали дубли, повторяя

одну и ту же информацию. Выпускающий редактор Вася Тучкин, фанат инфостиля и граммар-наци, нас за это сурово нахлобучивал, угрожая вычетами из зарплаты.

Потом проснулись Штаты, и новости посыпались, как из прохудившегося мешка. К этому времени большая часть рабов ленты уже справилась со своим наделом, остались в поле только двое – я да Вася, и все его въедливое внимание досталось мне одному безраздельно. А я уже одурел и отупел, поскольку начал свой ежедневный марафон ранним утром, вместе с Японией, и косячил за троих. Неутомимый Вася мою работу безжалостно браковал, и конца-края этому было не видно…

В итоге с барщины я освободился в седьмом часу вечера и, в принципе, мог что-то поесть и сразу же завалиться спать – как раз пробудился бы вместе со Страной восходящего солнца. Но на пути реализации этого простого плана возникла помеха.

– Блин. Вот блин! Ну блин же!! – в женском голосе за окном эмоции прибывали по нарастающей.

Если первый блин был упомянут лишь с огорчением и досадой, то на втором голос дрогнул, предвещая рыдание. На третьем затрясся, шумно шаркая по стеклу листьями, раскидистый куст: то ли от пинка, то ли от попытки броситься ему в утешительные объятия.

Я выглянул в окно, одна створка которого по причине теплой погоды была открыта, и поинтересовался:

– Что, Масленица пришла – и фьюить?

– При чем тут Масленица? – неприязненно спросила девица.

– А при чем тут блины?

– А при том, что в этом доме живут равнодушные черствые люди! – объявила она с вызовом. – Никто не хочет войти в положение!

– Я бы вошел, – сообщил я, проехавшись заинтересованным взглядом по стройной фигурке. Задержался на сломанном каблуке, вернулся к личику – симпатичному, несмотря на строгость и сердитость. – Но мне как раз срочно нужно в постель.

Девица покраснела и набычилась.

– Как вы можете, а? У меня каблук сломался, – сообщила она очевидное так трагично, как будто у нее сломалась шея, а не каблук.

– А у меня смена закончилась, – ответил я и зевнул. – Пятнадцатичасовая, между прочим! Так что я очень даже могу, хочу и буду.

Я потянулся закрыть окно, чтобы в него не сыпались блины и прочее ненужное.

– Стойте! – Девица, как на картине, простерла ко мне руки. Пафос снизил зажатый в одной из них каблук. – Вы должны мне помочь!

– Почему я?

– Хоть кто-то!

– Как-то низко вы меня оценили. – Я вздохнул и снова выглянул в окно, подставив под подбородок кулак, как это делала бабушка-ведущая в передаче «В гостях у сказки».

Не потому, что ощущал себя злой Бабой-ягой, обижающей Аленушку. Просто голова сама клонилась вниз, как увядающий цветочек, даже в отсутствии поблизости подушки.

– Я не умею чинить обувь, – признался я. – Могу, конечно, предложить суперклей, но сомневаюсь, что технология ремонта именно такая.