Который час?
Шрифт:
— Уже! — сказала дурнушка. — Уже получилось! Всего четыре строфы, но ударят по сердцам с неведомою силой.
— Что-то новенькое, — сказал Элем. — Объясните, что вы имеете в виду.
— Я имею в виду, — пояснила дурнушка, — то, что мне наговорили мои голоса. Они наговаривают всякое, получаются стихи — вы, как министр, должно быть, знаете, что это такое. Ну вот, вчера они мне стали наговаривать про Гуна.
— Очень интересно, — сказал Элем.
— Правда интересно? Я разносила вечернюю
— И что они сказали?
— Что он великий.
— Так и сказали?
— Более великий, чем все короли и цари не только из тридевятых государств, но даже из тридесятых. В общем, четыре строфы, шестнадцать строк, восемь мужских рифм и восемь женских.
Дурнушка положила перед Элемом листок, вырванный из тетрадки.
— Хвалебная песнь про Гуна.
— Что же вы стоите! — воскликнул Элем. — Садитесь, прошу вас! Как поживаете, как ваше здоровье? Хвалебная песнь про Гуна с мужскими и женскими рифмами, ха-ха! Эх и утру я нос министерству склок! Хвалебная песнь про Гуна — вот чего нам не хватало в хозяйстве!
Поздравляю, мадемуазель, вы сделали блистательную карьеру. Ваша заслуга будет награждена. От имени правительства выражаю вам благодарность. И вот вам лента. Вы ее будете носить через плечо. Напишем на ней вот так: «Наша лучшая поэтесса. Сочинила хвалебную песнь про Гуна». Чтоб все знали, кто вы такая. Что это на вас?
— Почта. Я почтальон.
— Снимите. Бросьте.
— Надо же разнести письма.
— Бросьте. Какие письма? Кому они нужны? Вы наша лучшая поэтесса. Будете купаться в лучах славы. Сюда, в угол.
Дурнушка кинула сумку в угол.
— Курьер! Выкиньте это. В мусорное ведро.
Курьер унес сумку.
— Лучшие композиторы, — сказал Элем, надевая на дурнушку ленту с надписью, — положат ваше творение на музыку. Ваше прекрасное стихотворение. До свиданья, до свиданья. Мерси, мерси. Желаю новых творческих успехов вашим голосам. Если им вздумается на досуге обмолвиться парой слов о вашем покорном слуге, буду польщен.
Расшаркиваясь, Элем проводил дурнушку до дверей кабинета.
Дальше она пошла одна с лентой через плечо.
В конторе на своих местах сидели конторщики. При виде дурнушки они перестали писать и обмакивать перья, и послышался шепот:
— Она сочинила хвалебную песнь про Гуна.
— Что сочинила?
— Хвалебную песнь про Гуна.
— Вон та дурнушка.
— Смотрите на дурнушку, которая сочинила хвалебную песнь про Гуна!
— Да! — отвечала она, кивая им. — И лучшие композиторы положат ее на музыку.
Она вышла из ратуши. На улице прохожие. Отовсюду слышалось:
— Смотрите на дурнушку, которая сочинила хвалебную песнь про Гуна!
— Я лучшая поэтесса
На улицах окна и ворота. И отовсюду:
— Вон дурнушка, которая сочинила хвалебную песнь про Гуна!
— Это слава! — воскликнула дурнушка. — Я купаюсь в ее лучах!
И вдруг крикнул кто-то:
— Бей дурнушку, которая сочинила хвалебную песнь про Гуна!
Камень полетел из подворотни слева и ударил дурнушку в левую щеку.
И из подворотни справа полетел камень и ударил дурнушку в правую щеку.
Схватилась дурнушка за лицо, остановилась посреди улицы, закричала:
— Как вы смеете! Я лучшая поэтесса в городе!
И сверху посыпались камни, из окон, с крыш. По голове, по плечам. Рванулась дурнушка, побежала что было сил. Бежит, спотыкается о булыжники мостовой. А камни справа, слева, вдогонку!
— Бей дурнушку, которая сочинила хвалебную песнь про Гуна!
— Да вы это что? — гаркнул Анс, шедший навстречу. — Совсем свихнулись?!
Ему стали объяснять из окон, из ворот, кое-кто — свесив головы с крыш:
— Она сочинила хвалебную песнь про Гуна!
— Что? — спросил Анс — Про Гуна? Значит, застращали, заставили. Я ее знаю, она не такая.
— Бей и его! — закричали. — Он за нее заступается! Бей обоих!
Гуще грянул град камней. Дурнушка упала.
— Идиоты! — ругался Анс, расставив покрепче ноги, чтобы самому не рухнуть под ударами. — Нашли на ком беду вымещать, на девчонке! Ну, доберусь до вас — намну бока!
— Свои береги! — грозились сверху. — А дурнушке, которая сочинила хвалебную песнь про Гуна, житья не будет, так и знай!
— Эх! — сказал Анс. Наклонился, поднял дурнушку и понес.
— Голоса мои, бессовестные! — плакала дурнушка. — Как же вы меня подвели!
— Нечего на голоса все валить, — сказал Анс. — Сама-то хороша. Заставили? Сдрейфила?
— Ах, — плакала дурнушка, — лучше бы я не делала блистательной карьеры! Лучше бы осталась почтальоном, как была!
— А кто тебе мешает оставаться почтальоном?
— Курьер все письма выбросил в мусорное ведро. Ах, лучше б меня отдали обратно к мачехе в трактир, чем такой позор!
— Молчи уж, — сказал Анс.
Он вышел со своей ношей за город. Высокая горка была перед ним, он стал подниматься по витой тропинке. Тем временем наступил серый-серый вечер: трава серая, море серое, открывшееся с горки; небо, как пепел, серое, в нем одна переливалась крупная звезда.
Там, на горке, была обсерватория с телескопом. Астроном, иностранец, смотрел в телескоп на звезду, когда вошел Анс с дурнушкой на руках.