Котовский
Шрифт:
Разведчики то и дело натыкались на неприятеля, который нередко принимал их за своих. Еще в Грицеве, когда котовцы захватили много вражеского снаряжения, бойцы переменили свои рваные шинели на польские. Эти шинели однажды ввели в заблуждение и командира батареи Просвирина.
Котовский приказал Просвирину обстрелять вражеские окопы за речкой; сам же с полком двинулся в обход.
Просвирин охрипшим голосом командовал:
— Первая! Вторая! Огонь!..
Пока батарея обстреливала окопы, Котовский с первым полком ушел вперед. Батарея пошла вдогонку,
Комбриг был взбешен. Выслушав донесение Просвирина, он накинулся на него и артиллеристов, которые никак не могли отдышаться после стремительного бега.
— Проморгали, проморгали! — кричал Котовский. — И видеть вас не хочу, пока не вернете орудия обратно!
Он стучал кулаками по повозке…
— Ну как я донесу о том, что потерял батарею?! Никогда этого не будет!
Котовский дорожил честью своей бригады. С каким злорадством встретят враги весть об этой его неудаче! И, действительно, в тот же день командир 18 польской пехотной дивизии доносил командованию о взятии двух орудий.
Котовский, сохранявший спокойствие в самые страшные минуты, на этот раз был невероятно взволнован. Он ругал командиров и требовал во что бы то ни стало добыть обратно батарею. Он даже перестал разговаривать с Просвириным. Всю ночь он не мог заснуть; ходил взад и вперед, ложился, вскакивал, — вот-вот, казалось, он один пойдет в сторону белополяков и клинком расчистит путь к своей батарее.
Как было не дорожить такой батареей! Она заставляла замолкать десятки неприятельских орудий! «Папаша» Просвирин умел, стреляя из двух орудий, достигать непрерывного огня. Его артиллеристы работали с исключительной быстротой и точностью.
Теперь уже Котовский не думал о том, как вырваться из окружения белополяков. Он не уйдет отсюда, пока не вернет батарею обратно.
— Котовцы — не зеваки! — кричал он.
Несколько раз кидались полки на белопольские части, и, наконец, у деревни Белопиль, во время сокрушительной атаки, Котовский не только захватил оставленные орудия, но забрал еще одно панское. Только после этого он успокоился и донес о случившемся.
— Нате, держите! — сказал Котовский, передавая смущенному Просвирину орудия.
В придачу Просвирин получил из захваченных трофеев пять подвод с сахаром. Он обменял сахар на кожу, мобилизовал шорников и в несколько дней привел батарею в порядок.
Пилсудчикам не удалось прорваться в тыл красным войскам и обрушиться на Первую конную, которая уже заняла Ровно и подходила к Острогу. Боясь окружения, части 6 белопольской дивизии поспешно отошли к реке Икве, чтобы хоть здесь преградить путь красным войскам, продвигавшимся к Галиции.
12 июля кавалерийская бригада Котовского форсировала реку Икву у местечка Дунаев и пошла на Почаев, рейдом в тыл белополякам.
Разъезды выехали вперед
— Стой, ни с места!
Машина остановилась в нескольких шагах от них. В ней сидели три панских офицера и один генерал. Бойцы передали по цепи:
— Комбрига вперед!
Вскоре на шоссе появился Котовский. Стараясь соблюдать вежливость, он представился захваченным пленным:
— Я — Котовский.
— А, господин Котов, — растерянно бормотали пилсудчики. У генерала и офицеров забрали полевые сумки с картами и бумагами. Самих же пленных комбриг приказал отправить в штаб, где они могли сообщить важные сведения.
Кавбригада рысью пошла на Почаев.
По дороге к Почаеву длинными вереницами плелись богомольцы в Почаевскую лавру.
Узнав о приближении красных частей, солдаты почаевского гарнизона бросились бежать.
Жители же не испугались. Как всегда, были открыты лавки.
Эскадрон остановился у монастырской гостиницы. Бойцы привязывали коней к коновязям. Монахи засуетились. Им было заказано приготовить обед на несколько сот человек.
Из домов выходили на улицу жители. Группа взволнованных людей подбежала к Котовскому.
— А комендант убежал к австрийской границе, вот только что!
— Это — злодей, кровопийца!
— Поймать коменданта! — кричали в толпе. Котовский приказал снарядить погоню.
Вскоре красноармейцы привели пойманного коменданта. Это был холеный, франтоватый пан. О приближении красных он узнал в тот момент, когда парикмахер делал ему прическу. Комендант города держал жителей в страхе, отличался утонченной жестокостью и самодурством. Разыскивая большевиков, он врывался в квартиры, перевертывал там все вверх дном и забирал все, что ему приходилось по вкусу.
Почаевцы только и ждали случая, как бы отомстить палачу за все его издевательства. И вот теперь он стоял перед судом народа, у монастырской стены.
По требованию населения котовцы всенародно судили почаевского коменданта.
— Ура, большевики! — раздавались восторженные крики. Почаевцы первый раз видели перед собой бойцов Красной Армии, ее командиров.
Паны распускали гнусную клевету про Красную Армию. В Почаев же пришли дисциплинированные красные кавалеристы: они вежливо обращались с жителями, улыбались девушкам, почтительно раскланивались со стариками.
В Почаеве котовцы освободили пленных красноармейцев.
В тюрьме находилось также несколько местных жителей, заподозренных в сочувствии коммунистам. Котовский собрал местных коммунистов.
— Вы должны действовать так, чтобы все знали, что Красная Армия несет освобождение трудовому народу, — говорил им комбриг. — Нам сочувствует все трудовое население, и вы должны остаться здесь на революционном посту.
Котовский оставил в Почаеве литературу на русском, польском, украинском и еврейском языках.