Котт в сапогах. Конкистадор.

Ковалев Сергей Алексеевич

— Ты уверен?

— Я? Уверен! Так что хватит валяться! Приведи себя в порядок и спускайся в парадный зал.

— Это еще зачем?

— Ну вообще-то сегодня первая пятница мая, во дворце день Открытых дверей.

— Иезус Мария! Я совершенно перестал следить за календарем,— вынужден был признаться я.— Впрочем, мое присутствие вовсе не обязательно,

— Не обязательно, но желательно,— наставительно поднял к небу кончик крыла петух.— Ко-ко-королева тебе, ко-конечно, обязана по гроб жизни, но совсем уж наглеть не стоит.

Я машинально кивнул. Конечно, меня не вышвырнут из дворца, даже если я совсем перестану заниматься сыском. В конце концов, невелик расход для казны — содержать еще одного

придворного дармоеда. Но именно таким придворным я меньше всего хотел быть. Потомку благородного рода фон Коттов не пристало жить из милости!

«О чем ты говоришь? А последние месяцы ты жил как?»

«Это была временная слабость!»

«Ничего себе временная! Три месяца, ландскнехт! Три месяца безделья и жалости к себе!»

Разозлившись на себя, я почувствовал, как уходит апатия, владевшая мною последнее время. Черт возьми! да Что со мной, в самом деле, происходит? Ну да, я получил от судьбы хороший удар под дых. Встать после такого тяжело. Но человек остается человеком, пока может заставить себя вставать снова и снова, даже когда это кажется невозможным.

— Ты прав, Гай. — Я стер с зеркала в углу толстый слой пыли и критическим оком осмотрел себя. Пожал плечами — все равно непонятно, Что значит для кота хорошо или плохо выглядеть. Буду исходить из того, что и остальные не знают. А вот сапоги стоит почистить.

В результате я почистил не только сапоги, но и камзол, когда-то перешитый для меня доброй ведьмой Мэрион. Проклятье! Я ведь так и не выполнил обещание навестить ее и Фредерика! Впрочем, я много каких обещаний не выполнил. Пора брать себя в руки.

В одежде и сапожках я вполне мог сойти за карлика и не привлекать особого внимания. Окончательно скрыв кошачью морду высоко повязанным шарфом и надвинутой на глаза шляпой, я повернулся к Транквиллу:

— Ну как я выгляжу?

— Как настоящий урод.

— Замечательно! — рассмеялся я.— Значит, в толпе придворных я не буду выделяться.

— Ко-ко-капитан! — растроганно прокудахтал петух.— Ты вернулся!

— Да. И пора об этом поставить в известность врагов Короны... И, Транквилл... Спасибо!

ГЛАВА ВТОРАЯ,

в которой описывается церемония Дня Открытых Дверей во

дворце, в итоге которой благородный Конрад фон Котт узнает

кое-что, вызвавшее для чего серьезные последствия

Запись в дневнике Конрада фон Котта

от 5 мая 16... г. от Р. Х

В то утро во дворец стекались толпы добрых граждан королевства, дабы увидеть воочию, как вершится справедливость. Или просто поглазеть на короля и королеву. И право, во дворце есть на что посмотреть! Величественна и прекрасна королева Анна Четвертая Премудрая, а наш король благороден и великодушен. Мудрейшие сановники всегда рады послужить вящей пользе государства, чиновники старательны и бескорыстны, а подданные — трудолюбивы. Ни один проситель не покинет дворец без того, чтобы его просьбу не выслушали и — по возможности — удовлетворили.

Примечание па полях. Архиважно! Не забыть! Обязательно поставить замок на дверь!

Легенды рассказывают, что когда-то давно королевство Гремзольд было основано выходцами из распадавшейся Римской империи — чуть ли не потомками беглых римских императоров. Конечно, мало-мальски образованному человеку ясно, что это глупые сказки хотя бы уже потому, что никаких «беглых римских императоров» история Рима не знает. Смещенных знает, зарезанных и отравленных — тоже. А вот беглых — нет, как-то не принято это было в Риме. На самом деле Гремзольд основал безземельный рыцарь-разбойник Урюк-Урукхай, про которого известно только, что прибыл он в эти земли откуда-то из снежных степей на самом востоке цивилизованного мира. Прибыл он, судя по прижизненным портретам, на кривоногой лохматой лошадке, больше напоминающей английских пони, чем благородного рыцарского коня, и вооруженный лишь луком да кривым сарацинским мечом. Так что вполне возможно, что слово «рыцарь» в его титуле появилось гораздо позже, благодаря придворным историкам. Скудность экипировки и полное незнание цивилизованных языков и местных обычаев не помешали сэру Урюку уже через пару лет собрать под свои знамена весь местный сброд, способный держать в руках оружие, и завоевать пусть маленькое, зато свое королевство. Соответственно с этого знаменательного момента рыцарь-разбойник стал именоваться вашим величеством, а вооруженный сброд — те, кто выжил,— рыцарями Короны.

Кроме мохнатого пони из родных пенатов будущий король привез невиданное дотоле в этих местах блюдо из разваренных овощей и жареного свиного сала, называемое «боржч», бескомпромиссное по воздействию на неокрепшие умы свекольное вино «первач» и идеи демократии. С тех легендарных времен многое изменилось. Неприхотливые и неимоверно выносливые лошадки прижились, как и сытный «боржч» с убойным «первачом». А вот идеи демократии претерпели известную трансформацию — кстати, еще при короле Урукхае Справедливом, который хоть и был восточным варваром, но дураком точно не был, Собственно, от тех идей, которыми он когда-то вдохновил соратников на завоевание королевства, осталась одна — каждый подданный раз в месяц мог высказать королю все накопившиеся претензии. В первые годы правления короля Урукхая Справедливого претензии высказывались на площади перед замком — в прямой видимости плахи со скучающим палачом. Традиция эта так укрепила верноподданнические настроения в народе, что со временем претензии к правителю как-то сами собой иссякли и подданные стали приходить раз в месяц на площадь, чтобы высказать свои претензии к менее непогрешимым личностям — соседям, родственникам, конкурентам по бизнесу и прочему невенценосному люду. После безвременной кончины Урукхая Справедливого (на девяностом году жизни он покончил с собой сорока ударами секир, мечей и копий) тс немногие его наследники, что сумели уцелеть в процессе самоубийства патриарха, постепенно вырождались и мельчали, Из-за этого ежемесячные встречи с подданными в конце концов перенесли с продуваемой всеми ветрами площади в большой и теплый зал дворца. Поскольку в этот день двери оставались открытыми до самого заката, его переименовали из Дня Неудачников в День Открытых Дверей.

То, что в нынешние времена ДОД проводился внутри дворца, здорово облегчало работу мне и людям схожих профессий. Я с комфортом расположился за ширмой, вполне успешно имитирующей часть дворцовой стены,— если не знать заранее, и не догадаешься. Немедленно появился паж с блюдом, наполненным мелкими жареными рыбками.

Из-за перегородки потянуло чесноком.

— Доброго дня, ваше преосвященство! — вежливо поздоровался я с кардиналом Пузорини.— Вы, я чую, все так же упорно не верите, что сухарики с чесноком вредят вашей фигуре?

— Ах, заблудший сын мой! — раздался из-за перегородки жизнерадостный голос, совершенно не вяжущийся со скорбными словами.— Что есть тело человеческое? Не более чем прах перед лицом бессмертия души. Так какая разница, был ли этот прах строен, как кипарис, или тучен, как стада фараона египетского до его недальновидной размолвки с Моисеем? К тому же, если мой нос меня не обманывает, ты и сам не изменил своей привычке баловать грешную плоть жареными красноперками?

— Ну... я же известный грешник! — усмехнулся я, устраиваясь на диванчике.