Котт в сапогах. Поспорить с судьбой
Шрифт:
Не обращая более внимания на возмущенные вопли пленника, я поспешил к черному ходу. Там вовсю кипела работа. Трое саней, обтянутых чехлами из шкур и с прикрепленными по бокам лодками, выстроились в ряд. В одних уже лежала Иголка, испуганно поглядывая на медведей, рассевшихся в некотором отдалении и с любопытством наблюдающих за суетой. Архимед крепил фейерверки на последние сани, Николас стоял рядом — не помогал, но хотя бы и не мешал. По растерянному лицу ярла легко читалось, что он так и не решился принять чью-либо сторону. Архимед закончил возиться с крепежом, подергал ремни, проверил
— Ну в общем-то можно ехать!
— Ты уверен, что это сработает? — Я с некоторой опаской посмотрел на фейерверки. Судя по размерам, изобретатель отобрал самые большие ракеты, которые только нашел на складе.
— Конечно! Я все рассчитал — вот…
— Ох, убери от меня эти закорючки! — отмахнулся я от листков с формулами. — Просто скажи — ты действительно уверен?
— На восемьдесят процентов! — гордо выпятил подбородок Архимед.
— И что это значит?
— Ну-у-у… восемь шансов из десяти, что мы доедем до южного побережья. Судя по карте, тут не так далеко.
— Хорошо… Подожди! Восемь шансов — что доедем? А два шанса — что? Не доедем?
— Нет, мощности ракет точно должно хватить.
— Тогда что эти два шанса?
— Видишь ли, если бы я сам делал эти ракеты, я мог бы эти двадцать процентов свести к пяти-шести, а так…
— Ну?
— Я отвожу примерно двадцать процентов на то, что ракеты взорвутся.
— Ага. Понятно.
— Да ты не волнуйся. Двадцать процентов — это небольшая вероятность.
— Угу. Два шанса из десяти, — попытался я уговорить себя. — Совсем неплохо. Да. Только больше никому об этом не говори, Архимед. Боюсь, остальные не оценят такой вероятности. Понятно? Все, готовь сани к старту.
Я вернулся к складу. Здесь ситуация накалилась до предела. Невозмутимость и холодность окончательно покинули Кая. Вместе с остатками достоинства. Андрэ с трудом удерживал красного от возмущения библиотекаря — тот верещал раненым зайцем и отчаянно пытался вырваться. Судя по словам, которые он изрыгал, юноша и впрямь был очень начитанный. Герда, тоже красная — от стыда, зажимала уши руками.
— Ну что же, — бодро потер я лапы. — Я вижу, вы все выглядите вполне энергичными и живыми. Это хорошо — нам понадобятся сила и быстрота реакции. Королева нам не опасна, а вот как поведут себя медведи — трудно сказать. Ну, с богом!
Про медведей я, конечно, зря сказал. Они встревожились, когда увидели, как Андрэ грузит в сани бьющегося в истерике библиотекаря, но без явного приказа королевы вмешиваться не решались. Однако Кай быстро сориентировался в ситуации и завопил:
— Это побег! Королева ничего не знает! Остановите их!
— Поджигай! — выкрикнул Архимед.
Я запрыгнул в сани, в которых лежала Иголка, и только когда рядом рвануло и раздался удаляющийся свист, понял, какую глупость совершил. То есть сначала-то мне решение казалось совершенно правильным — вес нужно было равномерно распределить по трем саням. В одни уселся тяжелый Андрэ с довольно хлипким библиотекарем на руках и сильно исхудавшей Гердой. Во вторые — Архимед и Николас, мужчины вполне весомые, ну а в третьи к самой тяжелой в нашей компании Иголке — я и Транквилл. Вроде бы все правильно. За исключением того, что в наших санях ни у кого не было рук, чтобы запалить фитили!
Я тупо уставился на огниво, предусмотрительно положенное Архимедом возле связанных в пучок фитилей. Потом на бегущих к саням медведей… Зрелище, надо сказать, было одновременно восхитительное и жуткое. Звери неслись со скоростью хорошего скакуна, распластываясь и как бы на миг зависая в воздухе, взрывая фонтаны снега. Наверное, осознание, что нас вот-вот порвут в клочья, и пробудило во мне скрытые таланты. Каким-то образом мне удалось зажать огниво в когтях и с первого же раза подпалить фитили. Медведи были уже буквально в одном прыжке от нас, когда фейерверки сработали. Раздался грохот, меня отбросило назад, прижало к мешкам с припасами у заднего борта саней, и я с ужасом увидел приближающуюся спину Иголки. К счастью, лошадь ухватилась зубами за борт и остановила скольжение, иначе из меня получился бы симпатичный меховой коврик.
Ракеты толкали сани с фантастической скоростью. Даже летучий корабль не разгонялся так. Медведи продолжали гнаться за нами, но быстро отстали, превратившись в едва видимые точки. Я наконец смог перевести дух.
— Ну что же, все идет по плану. Вон на горизонте и край ледяного поля виден.
Впереди и в самом деле виднелось море. И двое других саней. То ли Архимед учел вес Иголки и прикрепил к нашим саням больше ракет, то ли по каким-то иным причинам, но мы постепенно догоняли наших спутников. До берега оставалось что-то около мили, когда Архимед вскочил во весь рост и начал делать какие-то странные жесты.
— Интересно, что он хочет, чтобы я сделал? — пробормотал я раздраженно. — Неужели нельзя было заранее все рассказать?!
Архимед наклонился, что-то сделал, и его сани начали замедлять ход. Я заметался, не понимая, как он это сделал. А главное — зачем?
— Архимед! — завопил я во всю глотку, пытаясь перекричать свист ракет. — Что ты делаешь? За нами медведи гонятся!
— …тся! — донеслось до меня. — …рее!
— Что?! Не слышу!
— Конрад, — задумчиво произнес Транквилл, выглядывая из-под скамейки. — Если не ошибаюсь, нас ведь толкают вперед ракеты для фейерверков? Те самые, что демонстрировала вечером королева?
— Ну да, — буркнул я. — Не отвлекай меня, Гай! Я пытаюсь понять, чего хочет Архимед…
— Те самые, что так эффектно разлетаются в конце сияющими цветами?
— Те, те… ТВОЮ МАТЬ!
Я бросился к веревкам, которыми ракеты привязаны были к саням, но Архимед постарался на славу — узлы не поддавались. По задумке их и не нужно было развязывать — в борт рядом был воткнут нож. Черт бы побрал Архимеда с его уверенностью, будто бы все вокруг мыслят так же, как он! С третьей попытки мне удалось вытащить нож из борта. Я зажал рукоять ножа в зубах и начал торопливо пилить веревку. Сани с Архимедом остались позади. Мы шли бок о бок с санями, в которых сидел Андрэ. Гигант восседал с безмятежной миной на лице, словно младенца прижимая к себе продолжающего вырываться Кая. Судя по всему, ни он, ни Герда тоже не поняли, что кричал Архимед.