Котти. Книга пятая. Ассоциация вольных стрелков имени товарища Вильгельма Телля и друга его Робина Гуда

Артемьев Юрий

Второй комплект. Голдберг Илона Марковна. 1950 года рождения. Ленинград. Имеется водительское удостоверение. Справка из Ленинградского Государственного института культуры им. Н.К. Крупской, о том, что Илона является студенткой 3-го курса библиотечного факультета.

На чёрно-белой фотографии было трудно разобрать цвет глаз, но они явно не были карими или чёрными. Серые или зелёные... А вот волосы тёмные с кудряшками.. Нос с горбинкой. Губы... Пухлые не такие как у меня... Но если немного поработать над внешностью, то этими документами я бы мог воспользоваться.

Ещё

был просто паспорт на имя Ивановой Ирины Николаевны. Пятьдесят первого года рождения из Перми. Фотография такая, что под неё я могу хоть прямо сейчас и гостиницу снять, и в милиции предъявлять. Практически одно лицо.

– Возьму – вот это, и это... – Я отложил Илону и Ирину. Остальное подвинул обратно Сяве. – Сколько с меня?

Сява завернул забракованные мною документы снова в газету и убрал во внутренний карман своего клетчатого пиджака.

– Черкас сказал денег с тебя не брать. От тебя может понадобится лишь услуга.

– Какая ещё услуга?

– Он сказал, что по твоему профилю.

– И когда надо?

– Билеты тебе купили до Москвы на завтрашний утренний поезд. А сегодня тебя Черкас к себе приглашает. Он тебе сам всё объяснит. Это там же, где ты уже была. Я за тобой зайду ближе к вечеру. Провожу.

Сява ушел. Я запихнул грязную посуду в раковину. Снова звонок в дверь. Наверное, Нинка из магазина вернулась. Ключи что ли дома оставила.

Распахиваю дверь, и нос к носу оказываюсь с мужиком лет под сорок. Небритый, с опухшей красной рожей. Воняло от него всем сразу. Потом, мочой, табаком и блевотиной.

– Ты кто? – хрипит он, выдыхая мне в лицо ещё и запах перегара...

– Живу я здесь.

– Не звизди! Я здесь живу...

– А... Ты бывший муж Нинкин. Так она с тобой развелась уже...

– Сука! – снова хрипит бывший, и пытается пройти в квартиру.

Ага. Щас... Тебя тут только не хватало.

– Ты куда? – я оттолкнул его. – Ты здесь больше не живёшь.

– Чего, *ля?
– он по-бычьи бросается на меня, но получив ногой в грудь, снова отлетает.

– Тебя же посадили, баклан... Ты сбежал что ли? Ну, давай. Шуми погромче! А хочешь, и я покричу. Я умею громко кричать. В момент мусора прискачут и снова тебя в кандалы закуют.

Кажется, что до его пропитых мозгов начинает что-то доходить. Он больше не пытается войти. Поднялся с пола, стоит напротив в полутора метрах от меня. Тщедушный задохлик. Совсем не Геракл. Именно такие любят кулаки в семье распускать, доказывая самому себе, что он «настоящий» мужчина. Именно такие избивают жену и детей, а потом заливают себя водкой.

Сейчас он выглядит жалко... Но спиной к такому подонку поворачиваться не стоит.

– Пусти хоть помыться да переодеться... А то в таком виде меня враз заметут.

– С этапа ушёл?

– Угу...

– Тебя же здесь в первую очередь искать начнут. Менты сначала адреса родственников проверяют. Мать, жену... Так что тебе здесь нельзя отсвечивать...

– Ты чё? Самая умная?

– Я-то умная. А ты вот дурак.

– Да я... – он снова попытался на меня напасть, но снова получив удар ногой в грудь, отлетел.

– Лучше уходи... Иначе тебя здесь арестуют, а ты будешь всю вину валить на Нинку, будто это она тебя ментам сдала.

– Да всё, *ля, из-за этой *ляди...

– Вали отсюда! А не то я ментам цинкану. Будешь тогда знать, на кого баллоны катить.

– Я тебя ещё встречу, сучка!

– А чего тогда надолго откладывать? Ну, вот... Ты меня уже встретил. И чё?

Он задумался. По его лицу было заметно, что мыслительный процесс причиняет ему реальную физическую боль.

Я уже собирался внушить ему ментально, чтобы он уже свалил отсюда, а потом пошёл бы и сдался в руки первому попавшемуся сотруднику в форме, но нас прервали самым неожиданным образом...

По ступенькам снизу, топая каблучками, появилась его бывшая жена Нина. Она выглядела посвежее, чем была ещё вчера. Следка похудевшая, но щёчки румяные. На лице лёгкая улыбка. В руках авоська с продуктами. Было видно, что среди продуктов уже не присутствует привычная бутылка с алкоголем...

– Коля? – на лице женщины появилось недоумение... – Но ты же...

Я ничего не успел сделать, как Коля метнулся к своей быстрой жене. Откуда он вынул нож, я не успел заметить...

Послышался звон разбитой бутылки. Лужа кефира, растекалась по ступенькам лестницы. У Нины в районе левой груди появилось тёмно-красное пятно, увеличиваясь в размерах.

Топот шагов удалялся вниз, пока не хлопнула подъездная дверь. Нина оседала по стене, прижав правую руку к груди. Из-под руки пульсируя, хлестала кровь...

В левой руке женщина по-прежнему держала авоську с продуктами...

Счёт шёл на доли секунды. Я подскочил к Нине, и убрав её руку приложил обе свои.

Остановить кровь – это была первейшая задача. Я посылал импульс за импульсом в рану. Мне ещё никогда раньше не приходилось лечить ранение сердца. Я смотрел в глаза умирающей женщины, и пытался внушить ей мысль, что она не умрёт, но удавалось это с трудом. Мои силы расходовались так быстро, что я уже начал думать, что мне сегодня не удастся спасти жизнь этой несчастной. Кровь я уже умудрился остановить, но повреждённое сердце раненой всё ещё работало с перебоями. Его биение было едва слышным. Зато ритм своего сердца я отчётливо слышал.

В ушах у меня бухало, как будто африканские тамтамы издавали монотонный стук. Бух-бу-бух...бух-бу-бух...

Нина лежала с бледным лицом и смотрела мне прямо в глаза. Ещё вчера у этой женщины не было никакого будущего, но сегодня она ещё утром была настроена жить. Жить дальше, и пытаться построить свою жизнь по новой... Шанс был мизерный, но он был... А теперь и этот мизерный шанс таял на глазах.

Я услышал внизу какой-то шум. Кто-то быстро поднимался по ступенькам.

Ясно. Соседи услышали шум и вызвали ментов... Теперь мне придётся снова выкручиваться и что-то врать сотрудникам. Если Нина сейчас умрёт у меня на руках, то меня снова начнут в отделении крутить на причастность к убийству. Быстрый обыск в квартире потерпевшей. И снова мои стрелялки с чужими паспортами будут на столе у местного опера... Тогда мне не отвертеться...