Ковалевская
Шрифт:
Маркс в заключительных строках к «Восемнадцатому брюмера Луи Бонапарта» еще в 1852 году писал, что «гонимый противоречивыми требованиями своего положения… Бонапарт погружает все буржуазное хозяйство в сплошной хаос… срывает священный ореол с государственной машины, профанирует ее, делает ее одновременно отвратительной и смешной». Но движение против смешного и отвратительного режима Наполеона III приняло серьезный характер только в начале шестидесятых годов, когда передовые французские рабочие стали втягиваться в политическую борьбу. С образованием в середине этого десятилетия парижских секций Интернационала, среди французских рабочих масс велась деятельная социалистическая пропаганда, и либеральные уступки правительства второй империи перестали удовлетворять требованиям самых широких буржуазных и мелкобуржуазных слоев населения. Радикальная студенческая молодежь
Смысл происходящего ясен даже для людей, чуждых пролетариату, он ясен даже для дочери крупного русского помещика и генерал-лейтенанта царской армии. Все читанное Анной Васильевной в русских радикальных изданиях, все слышанное в петербургских нигилистических кружках; приобретает значение живого дела, когда она занимает место в рядах парижского пролетариата, становится членом семьи типографских рабочих. Здесь же она знакомится со своим сверстником, студентом-медиком Виктором Жакларом, участником революционного движения с 1865 года, завершившим свое политическое воспитание в тюрьмах, одним из близких людей вечного узника Огюста Бланки.
Виктор Жаклар, родившийся в 1843 году в Меце, происходил из крестьянской семьи. В 1863 году он переехал в Париж и поступил в высшую медицинскую школу. Тогда же он познакомился с Огюстом Бланки, который произвел на него большое впечатление и вовлек в социальное движение. В 1865 году Жаклар был за это исключен из университета, а в 1866 году за участие в манифестации студентов-бланкистов приговорен к тюремному заключению. Отбыв наказание, Жаклар стал заниматься агитацией среди парижских рабочих. В 1868 году он вступил в «Альянс социальных революционеров», основанный М. А. Бакуниным для подготовки всеевропейской социальной революции, и постепенно стал освобождаться от политического влияния Бланки, сохранив, однако, хорошие отношения с «вечным узником».
А. В. Корвин-Круковская посещала рабочие собрания, участвовала вместе с Жакларом в заседаниях революционных кружков, готовилась к социальной революции. Родителям, конечно, не сообщала ни о переезде в Париж, ни о своем фактическом браке, который заключен был, по-видимому, в конце 1869 года.
Наполеон III прибегнул к испытанному и несколько раз оправдывавшему его надежды средству для укрепления своего шатающегося трона — к войне. Провоцируя войну с Пруссией, он усилил преследования французских революционеров. Создавались специальные процессы против членов Интернационала. К одному из них притянули Жаклара, которого обвиняли в заговоре против императора. В это время франко-прусская война была уже объявлена. Жаклару грозило тяжелое наказание, и он убежал с женой в Швейцарию.
Из Женевы Анна Васильевна сообщила родителям, якобы из Гейдельберга, о встрече с Жакларом и о своем желании вступить с ним в брак. Отец ничего не ответил. Анна Васильевна волновалась, писала сестре и Евреиновой, что с их стороны бессовестно оставлять ее без известий о том, что делается в Палибине: «Как непостижимо, что от родных все еще нет ни слуху ни духу. Я объясняю это очень худо; уж не узнали ли они что-нибудь про нашу жизнь в Париже и не озлились ли так, что и отвечать не хотят». Чтобы выйти из тупика, надумала написать родителям снова, объявить им о своем отъезде из Гейдельберга в Женеву и о том, что, «не получая от них ответа и не желая долее медлить, решила переехать к Жаклару». А так как паспорта не достаточно для оформления брака, то Анюта настоятельно просит выслать ей документы, чтобы прекратить ее неловкое положение.
Жаклар в качестве беглеца и эмигранта не мог зарабатывать достаточно средств для содержания жены. Василий Васильевич не высылал денег. Софа могла уделять очень мало в помощь сестре. Анюте пришлось приняться за уроки: проживавшие в Женеве русские нуждались в учительницах для своих детей. В Женеве Анна Васильевна сблизилась с русской эмигрантской колонией, с некоторыми подружилась. Вступила в русскую секцию Интернационала и перевела для ее издательства, как сообщала С. В. Ковалевской, «кое-какие брошюрки Маркса по Интернационалу», для приложений к номерам «Народного дела», русского журнала, издававшегося в Женеве в 1868–1870 годах под редакцией М. А. Бакунина, А. А. Серно-Соловьевича, Н. И. Утина и других. В это время главным редактором журнала был Утин, который до самой середины
Кроме того Анна Васильевна написала тогда детскую сказку «Маленький савояр» для журнала «Семейные вечера», издававшегося С. С. Кашперовой.
Софью Васильевну и Владимира Онуфриевича начало франко-прусской войны, объявленной 19 июля 1870 года, застало в Гейдельберге. Учиться стало там невозможно. Ковалевский давно собирался в Англию для уточнения и углубления своих знаний. Софья Васильевна тоже хотела поработать с английскими математиками. Супруги поехали в Лондон, где поселились недалеко от Британского музея. У обоих — «твердое намерение сильно работать», но со дня объявления войны «ничего научного не лезет в голову, и эти подлые военные известия вытесняют из мозга и те соображения, которые там были». Война мешает заниматься, отвлекает внимание, но Владимир Онуфриевич думает, что к его и Софиному приезду в Париж последний «успеет сделаться прусским городом, и это для французов будет здорово, собьет, может быть, с них желание быть военной нацией и, главное, опрокинет навеки всех Бонапартов. Вообще время такое интересное, что страсть». Ковалевский надеется, что «французы сделают революцию и республику», и на этот случай приглашает брата «на зиму в Париж».
Жаклар тоже волновался известиями из Парижа. Министров и генералов Наполеона III хватило только на провокацию войны. Вести ее они не сумели и сразу привели французов к целому ряду поражений. Революционное движение во Франции разрасталось. Долг революционера призывал Жаклара в Париж.
Анна Васильевна переживала все события так же, как ее муж. Она сообщила сестре, что Жаклар ждет с нетерпением точных известий от своих друзей о настроении умов в Париже и опасается, что в случае поражения Наполеона «прощай на несколько лет революция и придется, пожалуй, раскаяться, что упустили такой случай, когда Париж был свободен от войск». Жаклар и Анюта решили ехать в Париж, несмотря на опасности, которые для Жаклара могли еще увеличиться вследствие военного положения и тяготевшего над ним приговора по прежним делам. «Но перед настоящими обстоятельствами нельзя оставаться в бездействии, — пишет Анна Васильевна, — и недостаток в людях с головою и решимостью слишком ощутителен, чтобы думать о спасении своей кожи… Я вовсе не делаю себе иллюзий относительно всех трудностей. Условия для хорошего и прочного водворения республики очень плохи. Безденежье, поражение и неприятель на границе, а может быть и под самым Парижем — все это не очень благоприятствует «социальному» движению… Но тем необходимее для республиканцев не быть в одиночку, и каждый порядочный человек может быть теперь полезен.
Ковалевские, с своей стороны, радовались перспективе падения императорского Парижа. В конце августа Владимир Онуфриевич сообщал брату о занятиях своих и Софьи Васильевны, об их жизни, интересовался политическими новостями вообще: «Где мы будем зимою, аллах ведает; ведь еще неизвестно, будут ли семестры. Пожалуй, война затянется, потому что французы едва ли уступят Альзас, чего требуют подлецы пруссаки. Я молюсь за одно: чтоб пруссаки побили французов так, чтоб те прогнали Наполеона, а затем республиканские войска уничтожили бы пруссаков». Анна Васильевна жила революционными событиями. В конце августа она сообщала сестре, что решила написать отцу всю правду о своих отношениях с Жакларом, даже рассказать ему о политическом положении мужа, который, во всяком случае, сумеет обеспечить ее в материальном отношении.
Указывая Софье Васильевне, что при создавшихся обстоятельствах «безрассудно, да и бесполезно» для Ковалевских ехать в город, которому предстоит через несколько дней выдержать осаду, Анна Васильевна полагает, что и самый въезд туда невозможен для них. «Едва ли впустят туда иностранцев; теперь только о том и заботятся, как бы избавиться от лишних и бесполезных жителей. Лучшее для вас — это оставаться до поры до времени в Лондоне». Что касается ее и Жаклара, то они жалеют о необходимости отложить свою поездку в Париж «в долгий ящик». «Нам пришлось, — пишет Анна Васильевна, — увидаться здесь с разными парижанами, только что приехавшими оттуда, и все в один голос утверждают, что кроме апатии или безалаберного, искусственно поддерживаемого энтузиазма к Трошю (генерал, диктатор Парижа, по низложении Наполеона — глава временного, буржуазного правительства и предатель рабочих. — С. Ш.), Париж не представляет ничего, могущего дать пищу деятельности революционной партии».