Коварная бездна
Шрифт:
Роуз стоит у кромки воды в окружении троих парней, которые, после ее заплыва, вдруг проявили к ней интерес. Что ж, по крайней мере, она не одна и больше не лезет в воду. Большая часть собравшихся вернулась к костру. Снова раздают пиво. У меня до сих пор кружится голова от выпитого виски, так что я ставлю банку в песок рядом с собой.
– Как тебя зовут?
– Бо. – Он делает большой глоток, непринужденно держа банку в правой руке. Ведет себя естественно, явно не испытывает неловкости, находясь в чужом городе и в окружении незнакомых людей. И никого, кажется, и не
– А меня Пенни. – У него такие зеленые глаза, взгляд не отвести… Я выкручиваю кончики волос, выжимая из них оставшуюся воду. – Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
Над нами клубится дым костра; музыка гремит не переставая. Оливия и Лола топчутся у самого огня, обнимая друг друга за талию, – уже совсем никакие.
– Это и есть сестры Свон?
С иссиня-черными волосами и даже пирсингом в одном стиле Оливия с Лолой и правда очень похожи. Неудивительно, что Бо принял их за родственниц.
– Нет, всего лишь подруги, – смеюсь я и зарываюсь в песок пальцами ног. – Сестры Свон умерли.
Он в недоумении поворачивается ко мне.
– Да нет, не только что. Они утонули в бухте двести лет назад.
– Несчастный случай? Или утопились?
Оливия, стоящая неподалеку, громко смеется. Наверное, услышала его вопрос.
– Это было убийство, – отвечает она вместо меня, разглядывая Бо. Коралловые губы изгибаются в улыбке. Он явно ее заинтересовал, но кто бы сомневался.
– Не убийство, а казнь, – возражает Лола. Ее покачивает из стороны в сторону.
Оливия согласно кивает и оглядывает толпу.
– Дэвис! Расскажи легенду.
Дэвис Макартурс выпускает из рук девушку с короткой растрепанной стрижкой, ухмыляется и подходит к костру. Пересказывать историю о сестрах Свон давно стало традицией, и Дэвис явно польщен, что эта честь выпала ему. Он забирается на пенек, оглядывает слушателей и произносит нарочито громко:
– Двести лет назад…
– Сначала! – перебивает Лола.
– Я и так сначала! – Дэвис делает глоток пива, вытирает губы и снова окидывает взглядом толпу, чтобы убедиться, что все слушают. – Сестры Свон прибыли в Спарроу на корабле, который назывался… не помню, как он там назывался… не важно. – Он с ухмылкой поднимает брови. – Важно только одно: они лгали о том, кто они такие.
– Неправда! – выпаливает Джиджи Клайн.
– Все девчонки лгут, – Дэвис хмурится, недовольный, что его снова прервали.
Несколько молодых людей смеются. Девушки издают неодобрительные возгласы, одна даже бросает в Дэвиса пустую банку из-под пива, целясь в голову, и он едва успевает пригнуться.
Джиджи фыркает и мотает головой.
– Они были красивы! И не их вина, что все мужчины в этом городе не могли устоять перед ними и влюблялись, даже женатые.
Мне хочется объяснить, что они были не просто красивыми. Они были необыкновенными, потрясающими, обворожительными! До этого никто в городе не встречал подобных женщин. Мы выросли на легенде о сестрах. Мы с детства слушали, как жители Спарроу обвинили их в колдовстве, в том, что они овладевали разумом их мужей, братьев и женихов. А ведь сестры не заставляли мужчин влюбляться!
– Это была не любовь, а похоть, – рявкает Дэвис.
– Может, и так, – соглашается Джиджи. – Сестры все равно не заслужили такой смерти!
Дэвис громко хохочет, его лицо раскраснелось от жара костра.
– Они были ведьмами!
Джиджи закатывает глаза.
– Может, этот город ненавидел их только за то, что они были другими. Проще убить, чем признать, что все мужики тут были тупоголовыми козлами и женоненавистниками!
Две девушки рядом со мной прыскают от смеха, проливая выпивку.
Бо спрашивает меня негромко, чтобы никто другой не слышал:
– Сестер убили за то, что они были ведьмами?
– Привязали к ногам камни и утопили в бухте, – тихо отвечаю я. – Чтобы обвинить в колдовстве, особых улик не требуется – большинство горожан к тому моменту уже ненавидели сестер Свон, так что вердикт вынесли без промедления.
Бо пристально смотрит на меня. Наверняка решил, что мы все это придумали.
– А если они не ведьмы, то почему, черт возьми, вернулись на следующее лето? – возражает Дэвис, глядя на Джиджи сверху вниз. – Почему с тех пор они возвращаются каждое лето?
Джиджи пожимает плечами – спорить с ним она однозначно не намерена. Девушка бросает банку из-под пива в огонь и уходит нетвердой походкой прочь от костра, игнорируя вопрос.
– Может, сестры Свон как раз тебя и выберут сегодня ночью! Вот тогда посмотрим, что ты скажешь, ведьмы они или нет!
Дэвис выливает в себя остатки пива и сжимает банку в кулаке. Очевидно, отказавшись от намерения пересказывать легенду о сестрах, он неуклюже спрыгивает с пня и переключает внимание на свою подружку с короткой стрижкой.
– Что он имел в виду под «возвращаются каждое лето»? – спрашивает Бо.
– Первого июня, ровно через год после того как сестер утопили, – отвечаю я, глядя, как огонь пожирает сухие обломки древесины, собранные по всему пляжу, – люди услышали доносящееся из бухты пение. Сначала они решили, что им чудится, что это гудки проходящих мимо кораблей эхом отражаются от поверхности океана, или крики чаек, или просто ветер. Но в течение нескольких дней трех девушек заманили на берег: они нырнули в море и полностью скрылись под поверхностью воды – сестры Свон выбрали себе тела. И одна за другой Маргарита, Аврора и Хейзел приняли человеческий облик, вселившись в местных девушек, и вышли из моря в их облике.
К костру, шатаясь, подходит Эбигейл Кернс. Она вся промокла – ее обычно вьющиеся темные волосы зачесаны назад, насквозь пропитанные морской водой. Она садится на корточки рядом с костром.
– Так вот почему девушки лезут в воду. – Бо отводит взгляд от Эбигейл и снова смотрит на меня.
– Это стало ежегодной традицией – бросить вызов, искупаться в бухте с риском быть украденной сестрами Свон.
– А ты хоть раз осмелилась?
– Нет. – Я качаю головой.
– Значит, ты веришь во все это? Что одна из сестер может в тебя вселиться? – Его лицо освещает внезапная вспышка пламени, когда кто-то бросает в костер еще одно полено.