Шрифт:
Несмотря на самое начало лета, установилась жуткая жара. Вот и сегодня, хотя и был еще ранний час, солнце уже палило вовсю. Антон Сушков спешил в институт на экзамен. На привокзальной площади он запрыгнул в автобус двадцать первого маршрута. Автобус был системы «Икарус», гармошка. По причине утра субботы, народу почти не было: две девчушки лет пятнадцати отроду, бабуся с котомками, Антон, да еще вскочивший в последний момент в отъезжающий уже автотранспорт мужик с тяжелым, объемным рюкзаком.
Автобус вел себя как-то странно: он не тронулся, не поехал, не взял с места. Он так рванул, что бабуся, не
Буквально в следующее мгновение автобус так резко затормозил, что пытавшаяся, уже было, подняться с пола девчушка, хлобыстнулась снова, но уже в другом направлении. Ту, что была на сидении, стряхнуло с места, и она рухнула на колени. Мимо Антона пронеслись мужик и бабуся. Бабушка безуспешно пыталась ухватить на ходу свои разбросанные котомки, мужик кинулся на рюкзак, и они в обнимку покатились дальше по проходу.
Пропустив идущий по главной дороге транспорт, автобус сделал попытку выехать с привокзальной площади, рванув при этом вперед еще пуще прежнего. Мужик, успевший к тому времени подняться, снова шмякнул рюкзак на пол и со скоростью чемпиона по спринту, умчался в конец автобуса. Бабуся, отчаявшись собрать котомки, ткнулась головой в спинку ближайшего сиденья, отскочила от него, словно шарик пинг-понга и, сделав пол-оборота вокруг своей оси, плюхнулась рядом. Девчушки свалились друг на друга на переднем сидении. Сушков держался за поручни двумя руками, широко расставив ноги.
Движение автобуса стабилизировалось. Мужик медленно, как бы нехотя – устал, наверное, от пробежек, – шел в направлении своего рюкзака. Девчушки хохотали так, что из глаз у них лились слезы. Бабуся потирала отшибленный зад, заново пытаясь собрать котомки. И тут, как назло, – светофор. Красный! Разогнавшийся было автобус, встал, как вкопанный. Даже Антон едва устоял. Но все были уже начеку и просто попадали на сидюшки. В наступившей мертвой тишине раздался голос женщины-кондуктора:
– Жара такая! Что вы хотите? Колодки у него перегрелись, вот и все.
Сушков, хоть и изучал в институте термодинамику, никак не мог взять в толк – какая связь между жаркой погодой и тормозными колодками? Тем более, когда автобус дергался рывками и в начале движения? Впрочем, его специальность была далека от автомобилестроения, поэтому он не стал разгадывать этот ребус, а попытался сосредоточиться на предстоящем экзамене.
В коридоре перед аудиторией уже толпился народ.
– Что, мондраж бьет? – обратился он к своему другу, Сергею, который нервно ходил взад и вперед, потирая от волнения руки.
– Да ты понимаешь, – с тревогой в голосе отозвался Серёга, – мне бы хоть ма-аленькую троечку. А уж к вечеру я ее откормлю, отпою!
Дверь
– Так, заходим!
Первые шестеро вошли в аудиторию, взяли билеты. Расселись так: на второй парте среднего ряда – обворожительная девочка Света. Прямо перед преподавателем, ибо на первую парту, что возле учительского стола, никто сесть, само собой, не решился. Сразу за ней – староста группы и круглый отличник Юра. Остальные – в шахматном порядке по всей аудитории. Экзамен, надо сказать, не из легких, поэтому девочка Света предусмотрительно надела пиджачок. Женский и очень элегантный. Антон сразу догадался для чего. Пиджачок был, ясное дело, с карманами внутри из носовых платков, в которых уложен приличный запас «флагов». Шпаргалки на четвертом курсе уже не котировались. Куда-то спрятать, потом доставать, да еще и исхитриться списать незаметно… Хлопотно. То ли дело «флаг»! Дернул – и готово!
Да только в этот раз промашка с «флагами» вышла. Преподаватель на сей раз тот еще гусь оказался. Всем к билету свою бумагу выдает, да еще и автограф на каждом листе ставит. Дернуть-то «флаг» можно, а предъявить экзаменатору – уже не получится. Сушков сидел сбоку, у окна и время от времени с любопытством поглядывал на однокурсницу. Что она теперь будет делать со своими «флагами»? Но девочка Света нашла простой и изумительно изящный выход из сложившейся ситуации: «флаг» она, конечно, достала, все с него до буковки и до циферки переписала старательно на выданный преподавателем листочек с автографом. Но одно дело «флаг» дернуть, совсем другое – потом от него избавиться! А сидит она прямо пред светлы очи строгого экзаменатора. Но и тут у нее вариант нашелся. Как бы почесывая затекшую от напряженного труда поясницу, сует она свой использованный «флаг» себе за спину, на парту Юре, успев шепнуть: «Юра, спрячь!»
Юрка же, увлеченный изложением своих обширных познаний предмета, автоматически отложил Светин листочек на край парты, чтоб не мешал, и дальше строчит без остановки на листах с автографом. Антон попытался привлечь его внимание, чтоб хоть как-то намекнуть, напомнить про эту злосчастную Светкину бумажку, но Юра, увлеченный своей писаниной, внимания на него не обратил.
Светлана тем временем вспорхнула грациозно со своего места и не менее грациозно опустилась на стул рядом с преподавателем. Готова, стало быть, ответ держать. Монотонно, но без запинки рассказывает это она исчерпывающие ответы на коварные вопросы своего билета. Еще бы! Все с «флага» аккуратно переписано! Экзаменатор же, скучая, уставился взором в одну точку. И точка эта – прямо на Юркиной парте, ибо после Светиного перемещения теперь Юра пред светлы очи. А тот все строчит и строчит. Наконец, все формулы изложены, описаны и доказаны. Комментарии необходимые полностью даны. Юра ставит победную точку и откидывается на спинку. Уф! Готово! И только тут он замечает на краю своей парты Светкин «флаг». Ну и что? Это же не его листочек. Это же чужой, приблудный. Юра спокойными и уверенными движениями берет лист, сворачивает его аккуратно и засовывает себе в карман пиджака. В штатный, обычный карман. Да и нет у него «нештатных», из платков носовых, тех, что под «флаги» пришиваются. Ни к чему ему это баловство, он и так все знает!
Конец ознакомительного фрагмента.