Коварные боги
Шрифт:
Джулиус разразился лающим смехом, хлопнув меня по руке, и я тоже не смог сдержать ухмылку. Щеки Келли вспыхнули, когда она поняла, в чем только что призналась, и Монтана тоже начала смеяться.
— Ну что ж… Тогда я просто снова порежусь, — сказала Келли, отказываясь признавать то, что только что узнала.
— Не сегодня, — твердо сказал я, и все глаза вампиров обратились ко мне.
— Мой брат прав, — согласился Джулиус. — Наша кровь предназначена для поддержания наших собственных тел, и если вы хотите, чтобы она поддерживала и ваши, то хорошо.
— И я буду стоять рядом с ними, — прорычал я на случай, если это было непонятно.
Вампиры кивнули в знак согласия, и часть напряжения покинула мое тело, когда я двинулся, чтобы помочь им упаковать припасы, которые они нашли. Это было не идеальное решение, но оно должно было сработать. Я просто надеялся, что мы доберемся до горы до того, как их голод станет слишком сильным.
— Нам все еще нужно захватить палатки, — сказал Эрик, глядя на меня, когда начал уходить.
Я поднялся со стула, чтобы присоединиться к нему, и мой взгляд задержался на Фабиане, а Келли начала помогать ему укладывать припасы в сумку.
Я хотел уже сказать ему, чтобы он отошел от нее, но стиснул зубы, подавив порыв, и вместо этого последовал за Эриком в темные коридоры.
Некоторое время мы шли молча, пока до нас не донеслись звуки разговоров остальных.
— Похоже, вы с Келли неплохо справляетесь с твоим обращением, — сказал Эрик.
— Я обязан ей всем, — ответил я. — Если бы не она, я бы покончил с собой, когда на меня было наложено это проклятие, но она каким-то образом делает его… терпимым.
— Терпимым? Это ты так называешь то, как она тебя кормит? — поддразнил он, и я не смог удержаться от смеха.
— Она соблазнила меня на это, — слабо запротестовал я, но было очевидно, что я не чувствовал такой вины за нашу ситуацию, как следовало бы.
— То, что мы делаем ради любви, — пробормотал он, и я кивнул в знак согласия. Я бы не справился со всем этим должным образом, если бы не Келли, и эффект, который она оказала на меня, был неоспорим. Мне было трудно представить, как эгоистично я жил своей жизнью до того, как она появилась.
— У нее есть некоторые возражения против моего поведения с тех пор, как я был обращен, — сказал я, озвучивая вопросы, которые обдумывал, пока она спала.
Эрик приподнял бровь, призывая меня продолжать, и я нахмурился, осознав, что открываюсь человеку, который был моим врагом большую часть моей жизни. Но сейчас я не видел его таким: время, которое мы провели вместе под чарами Валентины, связало нас так, что я не могу точно описать, и с тех пор я обнаружил, что не могу вызвать к нему никакой ненависти.
— До этого я никогда не был особенно ревнивым мужчиной. Но теперь я ловлю себя на грани насилия каждый раз, когда другой мужчина смотрит на нее слишком долго, и если они прикасаются к ней…
— На протяжении моей жизни многие из моих людей заводили себе
— Тебе нечего было бояться, — ответил я. — Ее сердце всегда было твоим, и в этом никогда не было никаких сомнений.
Эрик посмотрел на меня, и я почувствовал, что он хотел сказать что-то еще, но вместо этого тяжело вздохнул и направился в магазин для кемпинга.
— Точно так же, как тебе нечего бояться Фабиана, — сказал он, передавая мне палатки и складывая их в мои руки. Я нахмурился, глядя на рулоны синтетического материала, которые совсем не походили на палатки, в которых я спал со своим кланом, но не стал отвлекаться от разговора.
— Я знаю, что Келли им не интересуется, — сказал я. — Но я был на свадьбе, я видел, что эта метка заставила ее сделать. Я знаю, как мысли о нем были вбиты в ее разум, так что ей было трудно разобраться в собственных чувствах, и в тот момент я отреагировал на это не лучшим образом. Я совершил ошибки. Я плохо с ней обращался и сожалею об этом больше, чем могу выразить, но он даже не пытался бороться с этой меткой. Он усложнил ей жизнь, он преследовал ее и… — Я почувствовал, как во мне снова нарастает гнев, когда я вспомнил об этом, и я заставил себя сделать глубокий вдох, прежде чем позволить ему взять надо мной контроль.
— Фабиан провел тысячу лет как одно из самых могущественных существ на Земле, — ответил Эрик. — Он мог выбрать любую женщину, которую хотел, и ни о ком из них по-настоящему не заботился, кроме Чикоа. Я думаю, он забыл, что такое любовь, и когда Идун предложила ему ее, он захотел принять ее. Но теперь, когда Чикоа здесь, я думаю, он понял, что то, что он чувствовал к Келли, было ненастоящим. Точно так же, как то, что Валентина заставляла нас чувствовать к ней, меркнет по сравнению с нашими чувствами к близняшкам.
От этих слов у меня отвисла челюсть, и я не мог не признать, что он был прав. Келли не считала меня ответственным за то, что эта сука с тем ожерельем заставила меня сделать, и я подумал, что мне тоже следовало попытаться с большим пониманием отнестись к ситуации с Фабианом.
— Легче мыслить ясно, когда я сыт, — признался я.
— Жажда все усложняет, — вздохнул Эрик, потирая горло. — Она заставляет нас вести себя скорее как животные, чем как люди.
Я провел языком по своим клыкам, поскольку был вынужден признать, что зла, которое я всегда видел в вампирах, на самом деле в них никогда не было. Моей ненависти заслуживали проклятие и боги, которые его создали, а не люди, попавшие в его лапы.