Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики
Шрифт:
Таким образом, прямой умысел Кашина при сложившихся обстоятельствах события преступления возник из описанной выше установки сознания, сформировавшей мотив и цель агрессивного корыстно-насильственного умышленного особо тяжкого преступления. Конкретные обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу, установлены судом и указаны в приговоре, вступившим в законную силу.
Глава IV
Самовластный следователь
Если мотивационная сфера личности преступника-убийцы определяется эгоцентризмом, стойким конфликтом с большинством представителей окружающего общества, а также оправданием самого себя и своих действий, то система мотивов, например, представителя власти строится согласно его индивидуалистическому отношению к закону и иным нормативным предписаниям, к своим служебным и прочим обязанностям. Подобные антисоциальные
Один очень внимательный заместитель прокурора одного из северных районов Сибири, добросовестно изучая материалы уголовных дел, производство по которым прекращено по различным основаниям, обнаружил возможную фальсификацию некоторых процессуальных документов, позволивших прекратить уголовное преследование привлечённого к уголовной ответственности гражданина. Следователем по этому уголовному делу оказался один из лучших следователей района Санин. Предварительное расследование выявленного прокурорским лицом факта закончилось обвинением по четырём статьям уголовного закона. В суде Санин прокуратурой обвинялся в злоупотреблении должностными полномочиями, в служебном подлоге, в незаконном освобождении от уголовной ответственности и в фальсификации доказательств по уголовному делу следователем. Предъявленное ему обвинение по своему содержанию никак не отличалось по каждой из четырёх статей Уголовного кодекса и представляло собой копии одного и того же текста. Более того, «совпадали», наряду со всеми другими обстоятельствами, подлежащими доказыванию, мотив и цель четырёх разнящихся по составу и субъективным признакам преступлений, инкриминируемых Санину. Подсудимый проявил «твёрдость» характера и, как на следствии, так и в суде решительно отрицал все пункты предъявленного ему обвинения, а также обращал внимание суда на четырежды калькированное по статьям УК РФ обвинение, в связи с чем, – ему не понятное. Государственный обвинитель – прокурор района затруднился конкретизировать предъявленное обвинение, сославшись на суд в ином составе, ранее обратившим дело к доследованию с целью необходимости правильной юридической квалификации действий привлеченного к уголовной ответственности следователя.
Таким образом, органы следствия и сторона обвинения осложнили суду выбор правильной юридической квалификации действий следователя, предусмотренных уголовным законом, из четырёх возможных вариантов в любом их сочетании, либо в полном объёме предъявленного Санину обвинения. Возникла ли ситуация судейского усмотрения, когда выбор определяется судейской философией, представляющей собой продукт опыта и мировоззрения судьи? Очевидно усмотрение следователя и прокурора, а также предыдущего суда в ином составе, не разрешившего дело по существу. Судейское усмотрение как таковое усматривается только из судебного приговора, вступившего в законную силу. Любое другое усмотрение не выходит за рамки мнения, не имеющего для суда обязательной силы. Не может быть судейского усмотрения у кого бы то ни было, кроме как у судьи, реализовавшего его в приговоре, оттого правосудном.
В англо-саксонской правовой системе судебный и административный прецедент как источник права действует не только при отсутствии закона, но и параллельно с ним. При этом отводится огромная роль судебному толкованию закона, что обусловливает связанность правоприменительного органа не только текстом закона, но и «прецедентами толкования» предшествующих судебных решений. Например, в США сложилась в основном дуалистическая система, сходная с английской: прецедентное право во взаимодействии со статутным (законодательным) правом парламентского происхождения при приоритете прецедента. Однако законодательство в США имеет больший удельный вес, чем в Англии, причём значительным является не только объём федерального законодательства, в том числе кодексов, но и широкая законодательная компетенция штатов, которые активно ею пользуются. Более того, признание обязательности, например, судебных решений, не связывает судью, который под предлогом особенностей обстоятельств рассматриваемого случая может не следовать прецеденту. Основной отличительной чертой романо-германской (континентальной) правовой системы является признание за конституцией высшей юридической силы и установление судебного контроля за конституционностью обычных законов.
В соответствии с частью 1 статьи 120 Конституции Российской Федерации, судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону. По смыслу этой конституционной нормы основного закона государства и соответствующего комментария, независимость провозглашена как самостоятельность, вне зависимости от чьей бы то ни было воли, осуществления судами судебной власти в рамках подчинения только Конституции и закону. Самостоятельность в известных определениях совести и независимости является ключевым словом, связывающим воедино эти два понятия.
Судья в соответствии с частью 1 статьи 17 УПК РФ оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Из чего следует, что Конституцией РФ и федеральным законом установлено, что реальное осуществление правосудия возможно только по государственному закону и совести независимого (самостоятельного) судьи.
Глава 39 УПК РФ содержит исчерпывающие требования к приговору суда, который должен быть законным, обоснованным и справедливым, каковым признается приговор, если он постановлен в соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса РФ и основан на правильном применении уголовного закона. При этом обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.
Вина имеет формы, одна из которых представлена умыслом. Признаками прямого умысла являются сознание – если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), цель – если предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и мотив – если желало их наступления.
Отсутствие перечисленных в законе признаков преступления, хотя бы одного из них, как основного, так и факультативного в деянии лица, – исключает его виновность. Что, в свою очередь, исключает постановление обвинительного приговора.
Поэтому суд, руководствуясь законом и совестью, установил истинный мотив совершённого Саниным преступления, что дало возможность правильно квалифицировать его действия и вынести правосудный приговор, вступивший в законную силу.
Вот как излагает существо этого уголовного дела Верховный Суд Российской Федерации [2] :
Так, приговором областного суда Санин был осуждён по статьям 300 и 292 УК. Он был признан виновным в том, что, работая следователем, путём должностного подлога незаконно освободил от уголовной ответственности Рыбина, обвинявшегося по части 3 статьи 327 УК, то есть в использовании заведомо подложного документа (водительского удостоверения).
2
Научно-практическое пособие по применению УК РФ / Верин В.П., Ворожцов С.А., Демидов В.В., Журавлев В.А., и др.; Под ред.: Лебедев В.М. – М.: Норма, 2005. С. 723.
Из показаний свидетеля Рыбина усматривается, что следователь Санин допросил его в качестве обвиняемого, однако согласия на прекращение уголовного дела он, то есть Рыбин, не давал и записи в протоколе об этом не делал, с заключением эксперта, проводившего судебно-почерковедческую экспертизу, Санин его не знакомил и протокол об ознакомлении с этим заключением он не подписывал.
Свидетель Кустов также показал, что следователь Санин не допрашивал его по факту утраты им водительского удостоверения, протокол допроса он не подписывал.
Согласно выводам эксперта, подписи в протоколах допроса Рыбина и Кустова, выполнены не ими.
Таким образом, при вынесении постановления об освобождении Рыбина от уголовной ответственности, законные основания к этому отсутствовали: согласия на прекращение уголовного дела от Рыбина получено не было, а при вынесении указанного постановления были использованы подложные документы. Впоследствии постановление было отменено как незаконное, а Рыбин осуждён по части 3 статьи 327 УК.
Как установил суд, мотивом совершённого Саниным преступления явилась его личная заинтересованность, выразившаяся в нежелании производить дальнейшее расследование уголовного дела в установленном законом порядке. Рассмотрев дело в отношении Санина по его кассационной жалобе, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила приговор без изменения [3] .
3
Архив Верховного Суда РФ, дело № 66-О03–36.