Ковчег обреченных
Шрифт:
Расстояние между нами стремительно сокращалось. Я вообще бегун никакой, а тут ещё тяжёлый кофр, который то и дело стукал меня по коленям, основательно затрудняя отступление. Мой преследователь был явно уверен в успехе, наверное поэтому прекратил стрельбу. Я понимал, что долго мне не протянуть. Если уж он меня догонит, то просто тумаками я не отделаюсь. Раз он затеял стрельбу, не побоявшись возможных неприятностей с чешской полицией, значит, задачу ему поставили до предела ясно.
Нужно было срочно выбирать: аппаратура или здоровье. А то и жизнь. Но жизнь, понятное дело, всегда дороже. Поэтому подбегая к перекрёстку и уже буквально
Не ожидая от меня подобной подлянки, преследователь постарался перепрыгнуть так некстати оказавшееся на его пути препятствие, но нога его всё же зацепилась за ремень кофра. Запутавшись в нём и, вытянув вперёд руки, в одной из которых по-прежнему был зажат пистолет, парень начал валиться на асфальт. Однако, сила инерции была столь сильна, что он пролетел тротуар и свалился на проезжую часть.
Водитель автобуса, проезжавшего мимо, не был готов к подобной ситуации, поэтому вместо того, чтобы отвернуть в сторону и объехать тело, он, от неожиданности, нажал на тормоз. Но моментально остановить многотонную махину автобуса конечно же был не в состоянии. Огромное колёсо, встретив на своём пути преграду, немного самортизировало. Но всё же не настолько, чтобы не превратить в кашу грудную клетку пострадавшего.
Стоп, стоп, стоп! О чём это я? Ну, ничего себе! Это кто же пострадавший? Тот самый гориллообразный, что стрелял в меня из своего бесшумного пистолета? Да если бы не кофр, вовремя брошенный мною под его ноги, вполне возможно, что под автобусом мог покоиться я. Кстати, о кофре, хорошо, что не забыл: нужно бы прибрать его, пока не поздно и сматываться с этого места куда подальше.
Не обращая внимания на взволнованные крики тех немногих пассажиров, что начали вываливаться из автобуса, я метнулся назад, к перекрёстку. Кофр, как и следовало ожидать, валялся у самого края тротуара. Доли секунды мне хватило на то, чтобы подхватить его за ремень и броситься наутёк. И вовремя: к перекрёстку стремительно приближались две фигуры в тёмных костюмах. Стрелять в присутствии десятка зрителей они, скорее всего, поостерегутся, но впрочем, кто их знает?
Как говорится, бережёного и Бог бережёт. А чтобы поберечься, следовало как можно скорее найти хоть какую-нибудь щёлку и забиться туда поглубже. Но, как на грех, таковой всё не находилось. Дома на этой улице стояли впритык один к одному, окружённые солидными каменными заборами. Если я начну перелезать, то неминуемо потеряю время и преследователи обязательно меня настигнут.
А они, кстати, были не так уж и далеко. Топот их ботинок по асфальту раздавался, казалось, прямо за моей спиной. А может быть, это так колотилось моё сердце? Я нёсся вперёд, хватая воздух широко раскрытым ртом и думал только о том, чтобы не дай Бог не споткнуться.
Добежав до конца квартала, я, как заяц, сделал ещё один рывок в боковую улицу, но и там меня ожидало разочарование. Мало того, что она, как и предыдущая, состояла из сплошных заборов, так ещё и до следующего перекрёстка было не менее двухсот метров. Я понял, что не сумею добежать до следующего угла и тем, кто гонится за мной не составит труда подстрелить меня на этой пустынной улице.
Но видно судьбе было угодно, чтобы я ещё немного пожил. Иначе я не наткнулся бы на пару мусорных контейнеров, мирно стоявших у края тротуара. Поняв, что это мой единственный шанс, я, приподняв крышку одного из них, метнул внутрь многострадальный кофр. Затем, сняв с ноги одну кроссовку, бросил его изо всех сил по ходу движения и тут же нырнул в контейнер вслед за кофром.
Воняло внутри просто немилосердно. После долгого бега лёгкие просто требовали новых порций воздуха, однако то, что я вдохнул внутри контейнера, оказалось не совсем тем, что мне было нужно. Горло сдавил спазм тошноты. Только этого мне не хватало. Чтобы кроме всего прочего я добавил к этому букету содержимое собственного желудка? Ну, уж нет! Я зажал рот рукавом, пытаясь использовать ткань как фильтр, но это мало помогло. Однако, другого выхода пока у меня не было.
Зато задумка с кроссовкой оказалась удачной. Буквально через секунду после того, как я упокоился на дурно подванивающем мусоре, по тротуару прогрохотали ботинки двух бегунов. Пробежав мимо контейнера шагов на двадцать вперёд, преследователи остановились. Я представил их недоумённые рожи и мысленно поздравил себя за находчивость.
– Смотри, тапок вроде его, – раздался неподалёку задыхающийся от быстрого бега голос одного из преследователей. – Точно, его! Смотри, ещё тёплая. Наверно через забор свалил, падла. Ладно, я за ним, через забор, и во дворах порысачу, а ты вокруг. Да гляди, не упусти, если на тебя выбежит, а то нам Кирилл яйца оторвёт.
Дождавшись, когда кряхтенье перелезающего через забор прекратилось, а шаги того, что пустился за мной в погоню затихли за углом, я приподнял крышку своего вонючего убежища. Улица в оба конца была совершенно пуста. Лишь на тротуаре метрах в двадцати от контейнера сиротливо валялась моя кроссовка. Справедливо рассудив, что лучше бегать в одной кроссовке, чем не бегать вовсе, я развернулся в другую сторону и понёсся наутёк.
Только квартала через три я наконец нашёл для себя мало-мальски приемлемое убежище. Забившись в щель между двумя заборами, и пытаясь перевести дух, я лихорадочно соображал, что же мне делать дальше. О том, чтобы вернуться в гостиницу не могло быть и речи. Там меня наверняка поджидали. Обращение в полицию тоже не сулило ничего хорошего. Ещё навесят на меня того, что под автобусом. Да и вообще, могу вляпаться в нехорошую историю: я ведь не знаю даже, кого снимал в гостинице. И из-за чего теперь на меня идёт охота.
Единственым правильным выходом для себя я видел только возвращение в Москву. Уж там-то меня ни за что не разыщут. Какое счастье, что я имею привычку хранить деньги и документы в своём кофре, с которым никогда не расстаюсь. Этому меня учил ещё мой учитель, который постоянно вдалбливал: – “Помни, фотохудожник без аппаратуры – как музыкант без партитуры. Никогда не знаешь, через которое мгновение Судьба подарит тебе единственный шанс стать знаменитым. Лови момент!”.
Вот я его и поймал. Знаменитым я могу и не стать, зато безымянным трупом – вполне. Если меня разыщут те двое горилл. Значит, единственный шанс избежать встречи с ними, это поскорее вернуться домой.
От Усти-над-Лабем, городка в котором за мной шла охота, до Праги я мог добраться только поездом. Может быть, автобусом тоже, но в ночное время автобус явно не ходит. Значит нужно пробираться к вокзалу. Если мне повезёт и я попаду на электричку, то утром могу уже быть в пражском аэропорту. А это как раз то, что было для меня сейчас важнее всего.
С величайшими предосторожностями, поминутно оглядываясь, я пошёл к центру города, выбирая улицы потемнее. Пару раз забегал в парадные домов, пережидая пока мимо проедет очередной подозрительный автомобиль. Нужно ли говорить, что после случившегося все проезжающие авто казались мне подозрительными?