Ковчег огня
Шрифт:
Тут что-то не так.
— Твою мать! — вдруг пробормотал мужчина, доставая из нагрудного кармана блокнот и карандаш.
Глядя на то, как он что-то черкает в блокноте, Эди почувствовала, что у нее отвисает нижняя челюсть. Хотя монитор находился слишком далеко, чтобы проверить страшную догадку, она поняла, что убийца открыл журнал безопасности, хранящийся на компьютере. Если это так, на мониторе сейчас должно появиться имя «Э. Миллер». Под именем будет дата, «01.12.08», и точное время, «13:38:01», когда она прошла на четвертый этаж. Что гораздо хуже, в колонке «ВЫХОД» даты и времени
Насмотревшись по телевизору достаточно детективов, Эди поняла, что ей настал конец.
Она должна найти укромное место, чтобы спрятаться. Немедленно! Сию же секунду!
В ужасе решив, что неандерталец в сером комбинезоне каким-то образом почувствует ее присутствие рядом, Эди медленно попятилась назад. Затем побежала по коридору, мимо кабинета с распростертым на полу трупом, признательная кошмарному коричневому ковру, заглушающему ее шаги.
Повернув направо, она оказалась в другом коридоре, который упирался в кладовку. Заставленное стеллажами, заполненными всевозможными коробками и ящиками, это помещение позволит ей надежно спрятаться. Точнее, позволило бы надежно спрятаться, если бы дверь не была заперта на замок.
Эди в оцепенении уставилась на запертую дверь.
И что теперь?
Если бы ей удалось спуститься вниз, в выставочные залы, можно было бы сорвать со стены экспонат, тем самым тотчас вызвав срабатывание сигнализации. Вашингтонская полиция прибыла бы в считанные минуты, может быть, даже секунды, если поблизости случайно окажется патрульная машина. Однако для этого сначала нужно было незаметно проскользнуть мимо убийцы доктора Паджхэма.
Слишком напуганная, чтобы обдумывать этот план, Эди развернулась на каблуках. И тут увидела ярко-красный знак с большими белыми буквами.
Пожарный выход.
При виде слова «ВЫХОД» у нее снова появилась надежда. Она бросилась по коридору к гостеприимному красному знаку. Добежав до двери, ухватилась за ручку и потянула на себя, внутренне приготовившись услышать громкий сигнал тревоги.
Глава 03
— На мой взгляд, Изида является идеальным воплощением мудрой женщины. Вот почему мой магический кружок в каждое полнолуние совершает ритуальное поклонение, вызывая силу Изиды.
Кэдмон Эйсквит взглянул на покрытую татуировками и увешанную кольцами девушку, прижимающую к груди экземпляр «Откровения Изиды» с автографом автора.
— Вы случайно не упоминаете в своей книге ритуалы Изиды?
Кэдмон уже был готов выдать язвительный ответ, но в последний момент сдержался. Его американские читатели делились на две группы: эрудиты и идиоты. Впрочем, это не имело значения, поскольку агент по рекламе, наблюдавшая за ним с придирчивой строгостью английской гувернантки, приказала относиться ко всем вопросам, неважно, какими бы пустыми и глупыми они ни были, с подобающим вниманием. Особенно если тот, кто задает вопрос, уже приобрел экземпляр книги.
Кэдмон натянул на лицо выражение сосредоточенного внимания.
— Э… нет, боюсь, в книге нет описаний магических ритуалов. Однако вы совершенно правы, Изида, как и ее греческий эквивалент София, представляет мудрость во всех ее бесчисленных формах.
Подсластив пилюлю, Кэдмон поблагодарил молодую женщину за ее интерес к древним тайнам и учтиво отделался от
Желудок у него горел от дешевого шампанского, мышцы лица ныли от дурацкой улыбки, которую он вынужден был носить на лице с того самого момента, как вошел в книжный магазин, поэтому он испытал искреннее облегчение, когда у него в кармане беззвучно завибрировал сотовый телефон: входящий вызов явился великолепным оправданием повернуться спиной к говорливой толпе, запрудившей тесное пространство книжного магазина «Дюпон». Чтобы хоть как-то развеять недовольство агента по рекламе, Кэдмон разыграл целый спектакль, поднося телефон к левому уху и показывая жестами, что ему нужно ответить на звонок. Вашингтон был последним из двенадцати американских городов, по которым они совершали презентационное турне. Оба были по горло сыты друг другом, и Кэдмону не терпелось поскорее вернуться к тихой монотонности пера и чернил.
— Да, алло, — сказал он, всегда чувствуя себя довольно глупо, говоря, по сути дела, в пустоту.
— Кедмон Эсквит?
Вежливо поправив варварски искаженное произношение своего имени, Кэдмон спросил:
— Будьте добры, кто это говорит?
Ответом ему стал долгий треск атмосферного электричества, за которым последовал характерный щелчок разрыва соединения.
— Проклятие, — пробормотал Кэдмон, отрывая сотовый телефон от уха.
Волосы на затылке у него внезапно встали дыбом. Номер своего телефона он не давал никому. Оглушенный выводящим из себя чувством, что за ним следит человек, которого не интересует ни обсуждение древних преданий, ни поглощение бесплатного шампанского, Кэдмон обернулся. Медленно. Спокойно. Как человек, которому нечего опасаться.
Но только он знал, что эта поза — чистейшая ложь.
С мастерством, отточенным одиннадцатью годами, проведенными на Секретной службе Ее величества, Кэдмон неторопливо обвел взглядом магазин, выискивая лицо, чужое в этой толпе, красноречивый румянец, поспешный отвод глаз, выдающий вину. Не увидев ничего подозрительного, выглянул в окно, выходящее на Коннектикут-авеню, на тротуар, кишащий воскресной толпой.
Не заметив ничего необычного, он медленно выпустил задержанный вдох.
На Западном фронте без перемен.
Подобно большинству тех, за чью голову назначили цену, Кэдмон не знал, чем все закончится, не знал, станет ли прожитый день последним. Зато прекрасно понимал, что, когда боевики Настоящей ирландской республиканской армии в конце концов до него доберутся, они позаботятся о том, чтобы смерть его стала поистине варварской. Глаз за глаз и все такое.
Пять лет назад Кэдмон отомстил за смерть своей возлюбленной, выследив одного из главарей ИРА и убив ублюдка на улицах Белфаста. Подобные деяния не остаются безнаказанными. Вынужденный залечь на дно, последние несколько лет Кэдмон прожил в Париже, где, мудро распорядившись свободным временем, написал свою первую книгу, трактат об эзотерических традициях Древнего мира. Убаюканный ложным ощущением безопасности, он не стал пользоваться псевдонимом, ошибочно решив, что боевики ИРА потеряли к нему всякий интерес.