Ковчег завета
Шрифт:
— Вы, конечно, правы. Не могу ли я попросить вас еще об одном одолжении?
Красноречивым жестом руки член политбюро пригласил меня продолжать.
— Я все же хотел бы побывать на церемонии Тимката. Раз уж об Аксуме не может быть и речи, не могу ли я посетить Гондэр уже в этом январе?
Ричард рядом со мной вежливо кашлянул. Названный мною только что город был осажден повстанческими силами, и ходили слухи, что он может пасть в ближайшие дни.
— Почему именно Гондэр? — заинтересовался Шиме-лис.
— Потому что он находится в районе озера Тана, который, как я уже установил, тесно связан с древней историей пребывания ковчега в вашей
— Это возможно, — ответил Шимелис. — Все зависит от военной ситуации, но вполне возможно. Я займусь этим вопросом и извещу вас.
Глава 11
И ТАНЦЕВАЛ ДАВИД ПЕРЕД КОВЧЕГОМ…
18–19 января 1770 года шотландский искатель приключений Джеймс Брюс скромно присутствовал на обрядах Тимката в Аксуме, и, как было показано в главе 7, я считаю, что его цель заключалась в том, чтобы поближе подобраться к ковчегу завета.
Ровно двести двадцать лет спустя, 18–19 января 1990 года я присутствовал на Тимкате в городе Гондэр, что к северу от озера Тана. Больше того, хотя я скрыл свои истинные эмоции от Ричарда Пэнкхерста и Шимелиса Мазенгия, эту поездку я рассматривал как решающий момент поиска.
Несмотря на одержимость великой исторической загадкой, связанной с нахождением ковчега в Эфиопии, мне стало совершенно ясно, что рано или поздно, так или иначе, но мне придется вернуться в Аксум. Я решил совершить эту рискованную поездку в январе 1991 года, пусть даже при содействии мятежников. Поэтому Гондэр был для меня чем-то вроде «пристрелки»: это был самый близкий к Аксуму пункт, все еще находившийся в руках правительства, и к тому же, как и Аксум, — бывшая столица Эфиопии, важная историческая достопримечательность и центр религиозного образования. В подобной среде, рассуждал я, мне удастся подготовить себя в духовном и психологическом плане к ждавшему меня настоящему испытанию, ознакомиться с подробностями тайных обрядов, свидетелем которых в 1770 году стал и Брюс, собрать всевозможные разведданные и стимулировать собственный поиск.
Но не только этот голос звучал во мне. Я предвидел и возможность иного исхода. Если, к примеру, в Гондэре я обнаружу что-либо, вызывающее серьезные сомнения в законности притязания Эфиопии на роль последнего пристанища ковчега, разве не смогу я с достоинством забыть о запланированном на 1991 год посещении Аксума.
Эта тревожная, но и странно притягательная идея все больше увлекала меня по мере приближения даты поездки в Гондэр. Сама поездка едва не сорвалась: лишь 8 января 1990 года я наконец получил телекс от Шимелиса, подтвердившего, что необходимое разрешение от военного командования получено.
ПОИСКИ ОТВЕТОВ НА ЗАГАДКИ
Я знал, что центральной частью обрядов, посвященных Тимкату, станет крестный ход с таботат — символами или копиями ковчега завета, обычно хранимыми в святая святых каждой эфиопской церкви. Разумеется, в Гондэре мне не увидеть тот предмет, который эфиопы считают ковчегом (поскольку не высказывалось даже предположение о том, что он когда-либо хранился в городе). Но все же мне предстояло увидеть событие, в остальных отношениях тождественное происходящему, в главный праздник в эфиопском православном календаре.
Я уже знал, что Тимкат означает «Богоявление» — церковный праздник, который западная церковь связывает с явлением Христа язычникам. Однако Богоявление имеет совершенно иное значение для восточных христиан, которые отмечают его как Крещение Христа. Я установил, что эфиопы полностью согласны по этому пункту с восточной церковью, но коренным образом отличаются от нее в конкретных обрядах. В частности, уникально их использование табота, не имеющее ничего подобного в любой другой культуре и не признаваемое даже Коптским патриархатом в Александрии 53 , который ставил в Эфиопии своих архиепископов со времени обращения в христианство Аксумское царство в 331 году, до получения Эфиопской православной церковью самостоятельности в 1959 году.
53
Полное неприятие коптами-христианами (уникальных эфиопских традиций, связанных с таботом-ковчегом) убедительно подтвердили в своем интервью в Лондоне в июне 1989 г. епископ Серапион и отец Бишой Бушра из Коптской православной церкви.
Имея все это в виду, я чувствовал, что непосредственное наблюдение за обрядами Тимката и использованием в них таботат позволит мне постичь то, что я давно уже рассматривал как центральный парадокс эфиопского христианства, а именно: проникновение в него, даже господство дохристианской реликвии — ковчега завета.
Но не только в этом заключалась цель моего посещения Гондэра: я собирался побеседовать с проживающими в черте города фалаша.
Я предупредил об этом Шимелиса. И он не возражал по той простой причине, что со времени моего прежнего визита в этот район в 1983 году многое изменилось. Тогда, по дороге из Гондэра в Симиенские горы, я не мог — из-за официальной политики — проводить серьезную работу среди черных евреев: посещение их деревень было под запретом, и не было возможности изучить обычаи и порасспрашивать жителей.
Такая репрессивная политика была отменена в ноябре 1989 года, когда после шестнадцатилетнего перерыва Аддис-Абеба и, Иерусалим восстановили дипломатические отношения. В центре этого решения стояло обязательство эфиопской стороны разрешить фалаша — всем фалаша — эмигрировать в Израиль. К тому времени их оставалось не так уж много — вероятно, не больше пятнадцати тысяч. Остальные или вымерли от голода в середине 80-х годов, или уже перебрались нелегально в Израиль через лагеря беженцев в Судане (из которых только в 1984–1985 годах по воздушному мосту, получившему название «Операция Моисей», были переправлены более двенадцати тысяч человек).
В итоге к январю 1990 года число эфиопских евреев значительно уменьшилось. За три месяца со времени восстановления дипломатических отношений страну покинули еще три тысячи иудеев. Многие оставили свои деревни и скопились в Аддис-Абебе в надежде на скорое получение места самолетах. Этот неизбежный и неотвратимый новейший исход набирал скорость, и я уже предвидел тот момент, когда в Эфопии не останется ни одного фалаша. После того можно будет, конечно, порасспрашивать их и изучить их фольклор и обычаи в земле обетованной. Нынешний же год почти наверняка станет последним, когда можно еще будет получить представление об их обычной жизни в привычной для них среде.