Ковчег
Шрифт:
И тем не менее он двигался, машинально передвигая ноги. Ослабевшая рука волочила за собой ржавый меч.
Бриан задержал дыхание и плавно нажал на спуск.
В конце концов, он имел свой взгляд на вещи и не желал терпеть такого явного издевательства, пусть даже над врагом. Дрон ты, человек, хамерон или двалг — никто из живых существ не заслуживал подобной участи… Смерть должна оставаться смертью, ведь если это страшное явление перестанет нести в себе удручающую окончательность, то что тогда станет с Миром?!
Тяжелая стрела, пущенная твердой рукой,
Его тело дернулось, принимая удар, дрон мотнул свободной рукой, сбившись с шага, но не упал, он так и продолжал идти, волоча за собой ржавый клинок, — без смысла, цели, — просто шел, а из его груди торчал просадивший ее навылет арбалетный болт.
Милосердие Бешеного Пса не достигло своей цели. Дрон и так был мертв, лишь непонятным оставалось, что же заставляет его идти?!
Двое зверозубых, что волокли к артефакту очередной скелет, бросили свою ношу и ринулись вперед, намереваясь прикрыть собой двалга, но опоздали — Бриан опередил их. Стрела с черным оперением ударила в затылок и вышла через глаз, так что на протянутые руки воинов упал уже труп…
Огни на артефакте вспыхнули и погасли.
Отряд зверозубых издал неистовый рев, в котором потонули и вопли насмерть перепуганных рабов, и угрожающие окрики их зеленокожих конвоиров.
Облаченные в металлические доспехи дроны бросили мертвое тело двалга и в ярости ринулись к одинокой скале. Они были воинами и сразу определили, откуда была пущена роковая стрела.
Бриан оставался спокоен, хотя его лицо немного побледнело. Той цены, что уже заплатили дроны, лишившись своего двалга, было, по мнению странника, вполне достаточно, чтобы с чистой совестью принять неотвратимую смерть.
Единственное, чего он желал, — это забрать с собой как можно больше зверозубых…
Спускаться со скалы было поздно. Да и незачем. Разве не за этим он приезжал сюда каждую весну вот уже несколько лет подряд, ведя жестокую игру со смертью под светом чужого солнца?
Тетива арбалета звонко всхлипнула, и самый прыткий из дронов, кувыркаясь, полетел через голову, исчезнув в высокой прошлогодней траве.
Тихо прошуршал хорошо смазанный ворот, и стрела с черным оперением легла в ложбинку меж согнутых дуг.
ЦВАНК…
Ноги воина подкосились, когда титановое жало с хрустом прошибло броню и вошло между ребер. Зверозубый испустил тоскливый вой, сломал стрелу, но пробежать смог лишь пару шагов, ноги подкосились, и он рухнул на колени, держась обеими руками за простреленную грудь.
Оставалось еще человек двадцать, если не брать в расчет зеленых, пятеро из которых топтались поодаль, подле кучки перепуганных рабов, а остальные нестройной толпой затрусили к одинокой скале, на ходу поднимая свои длинные луки.
Еще дважды успела звонко цвиркнуть тетива арбалета, и двое зверозубых упали в желтый травостой, прежде чем зеленокожие приблизились на дистанцию выстрела, а воины-дроны добежали до основания скалы и затаились в мертвой зоне, прижавшись спинами к холодному, шершавому камню.
Бриан, лежа за импровизированным парапетом, молча расстегнул чехол из мягкой кожи, в которую была заботливо обернута глянцевая синеватая сталь лезвия боевой секиры.
Он знал, что последует дальше. Теперь вопрос его смерти являлся всего лишь вопросом времени. Под прикрытием тридцати зеленокожих стрелков шестнадцать уцелевших дронов вскарабкаются наверх, чтобы покончить с ненавистным снайпером…
Подумав об этом, Бриан не испытал ни злобы, ни страха.
Он честно прожил свою жизнь. Странник понимал, что найдется немало людей, для кого это не являлось утешением перед гибелью, и еще больше сородичей сочтет его поступок дурацким героизмом, но он жил по иным меркам, чем те, кто возделывал землю подле своих домов. В первый раз смотреть в глаза смерти было действительно СТРАШНО, но потом это чувство притупилось, прошло, уступив место тягучей дрожи, что охватывает тело в момент смертного боя, и тогда начинаешь понимать иной смысл сущего…
Аккуратно отложив арбалет, он охватил пальцами правой руки рукоять секиры. В левой уже был зажат длинный меч. Не бог весть какое оружие против стрел, но первый из дронов, кто сунется наверх, получит свое…
Тонкий слух Бриана различил царапанье с наветренной стороны скалы, там, где уступы были больше, и взбираться могли не один, а сразу пять или шесть человек. Лежа на спине, за парапетом, он посмотрел на бездонное фиолетовое небо, голубой шарик чужого солнца, не зная, о чем же думать в такой момент…
Царапанье стало уже таким явственным, что он ощутил — еще секунда, и в каменный гребень вцепится первая рука.
Рост у странника был солидный — почти под два метра. Вытянувшись, он перегородил своим телом всю площадку, от края до края.
«Зря они полезли там… — подумал он. — Неужели нетрудно догадаться, что тут укрытие, а не случайное прибежище?» — с такой мыслью он напрягся и толкнул ступнями ног шаткую стену из сложенных друг на друга каменных обломков.
Куски скальной породы покачнулись и с грохотом полетели вниз, увлекая за собой нескольких противников.
Раздался протяжный крик боли. Что-то мягко шлепнулось оземь, следом гулко ударил камень, и под основанием скалы опять взорвался разочарованный вой.
«А как вы думали? Голыми руками брать? Нет, уж потрудиться придется, так просто не возьмете…»
На несколько минут внизу все стихло, только вдалеке непрерывно орал тяжело раненный дрон. Остальные штурмовавшие либо мертвы, либо терпеливы. Лезло-то человек пять, не меньше…
Передышка оказалась недолгой. Дроны поняли, что сложенные по краю скальной площадки камни являлись единственным козырем человека-снайпера. Больше «домашних заготовок» у него не было. А значит, не было и шансов. Ведь с той стороны, где они возобновили штурм, больше нечему было валиться на их головы, а попытайся Бриан встать из-за защищавших его со стороны лучников остатков парапета, тут же будет прошит десятком стрел…