Ковчег
Шрифт:
— А-а, — покачал головой Музыкант, с серьезным лицом выслушав эту наскоро слепленную маразматичную байку.
— Составишь компанию?
— Вообще я от алкоголя в последнее время чего-то дурею, — почесал Музыкант затылок. — Ну, пошли, конечно…
…Расположились в комнате у Занудина. На стол, благодаря содействию Музыканта, была выставлена завидная батарея бутылок.
— За тебя, за твой день, за прибытие к нам, за-а… сбычу мечт! — вовсю уже командовал Музыкант, тасуя фужеры и разливая вино.
Чокнулись.
Вечер начинал приобретать приятные, лишенные четкости очертания. Занудин не думал о своих снах, о прошлом. Даже настоящее его заботило мало, — не говоря о будущем, которого не существовало вовсе. «Хорошо сидим», — то и дело повторял Музыкант, толкая в плечо и до боли стискивая руку Занудина в своей крупной ладони. Музыкант и вправду косел на глазах, но по крайней мере не буянил.
— Ну рассказывай что-нибудь. Главное — не молчи. Как тебе, к слову, в «Ковчеге»?
— Не жалуюсь. Живу, пока не гонят, — усмехнулся, отвечая на вопрос, Занудин и тут же посерьезнел. — А вообще-то… много здесь, мягко говоря, странного.
— Ерунда, — отмахнулся Музыкант, подаваясь вперед за очередным наполненным доверху фужером. Лицо его засыпали путающиеся волосы.
Дружно выпили. Музыкант сочно крякнул.
— Освоишься! Свежести восприятия только терять не надо. Ну и головы… Как лишишься груза традиционных представлений о мире, так и устаканится все.
— Возможно, ты прав, — согласился Занудин.
— Конечно я прав. А ты, вообще, мужик ничего. Только особняком держишься.
— Да брось, Музыкант… Разве?
— Ну, давай! Сначала выпьем — потом опровергнешь.
Выпили. Музыкант часто захлопал ресницами и чихнул. Воздух вырвался носом, с характерным для не имеющих привычки открывать при чихании рта «пт-ссь».
— Будь здоров.
— Сам не сдохни.
На пару заковырялись вилками в блюдцах с закуской.
— Особняком я не держусь. Просто места своего здесь не вижу, такое дело.
— Пока не видишь, во-о, — пророчески покачав перед лицом Занудина вилкой, уточнил Музыкант.
— Знаешь, Музыкант, не люблю, когда говорят загадками.
Музыкант, вяло теребя мочку уха, ничего не ответил.
— Вот ты, — Занудин впился в собутыльника напористым взглядом, — чем ты здесь занимаешься? Как себя реализуешь? Нельзя же, согласись, не иметь никаких целей и не устремлять никуда своих усилий. Сколько я здесь прожил — так уже с ума схожу!
— Я-то? — Музыкант задумался, пожевал губами. Вдруг не на шутку всполошился. — Черт! Совсем вылетело из мозгов! У меня же в комнате человек сидит — а я тут! Его же отправлять надо!
Музыкант резво вскочил с кресла, но не удержался на ногах и, раскатисто хохоча, плюхнулся обратно.
— Вот видишь, какие зеленый змий козни строит! А знаешь что… Давай его к нам позовем, а? Раз пошла, как говорится, такая пьянка.
— Кого позовем? Зеленого змия?..
— Да нет! — усмехнулся Музыкант. — Человека!
— Давай, — уступчиво пожал плечами Занудин. — А кто он?
— Так, знакомый один. Гостит. Ему, конечно, уезжать бы уже пора… Ну ничего, можно побузить еще на дорожку! Как считаешь? — пьяный Музыкант с хитрецой подмигнул Занудину.
— Голосую «за». Веди его сюда. Только третий фужер захвати и выпивки.
— Неужели мы все вылакали, что было?!
— Ну-тк…
Занудин и Музыкант, не сговариваясь, прыснули со смеху.
Устав смеяться, Музыкант со второй попытки все же преодолел подъем с кресла и, покачиваясь, поплелся к выходу.
— Только ты до него не докапывайся, ладно? — устало обернулся перед дверью Музыкант. — Он нам просто на гитаре поиграет. Посидим как культурные керосинщики, послушаем.
— Лады, — отозвался Занудин и, проводив взглядом удалившегося Музыканта, азартно проглотил внеочередную порцию спиртного.
Минут через десять в комнату вошли двое. Музыкант и тот, до кого была просьба «не докапываться».
— Это Айк, — кивнул на гостя Музыкант. — Проходи, Айк.
Занудина Музыкант почему-то не представил, но Занудин даже не обратил на подобную оплошность внимания. Заинтересованным взглядом он изучал вошедшего. Часто ли, в самом деле, случалось видеть в «Ковчеге» новые лица?
Айк выглядел лет на тридцать пять. Носатый, в темных очках — он являл собой позу смущения и превосходства одновременно. Из-за спины точно меч самурая торчал гриф обещанной гитары.
На столе появилась новая выпивка. Расселись. Разобрали наполненные фужеры. Пытаясь создать веселую, непринужденную атмосферу, Музыкант затараторил без умолку. В сторону Занудина отпускал глупые хмельные улыбочки. Тут же стирал их с лица и вполголоса спрашивал о чем-то Айка. Тот односложно отвечал. Занудин сидел несколько поодаль и изредка ловил на себе унылый взгляд симпатичного человека с большим носом.
— Слушай, а сбацай-ка чего, а? — подсказал наконец Айку Музыкант с интонацией ветреного энтузиазма. — Давай, а?
Занудин в смутном ожидании закурил.
Айк без удовольствия взялся за гитару. Глядя в пол, небрежно подкрутил колки. Но с первым же арпеджиато лицо его преобразилось. Во взгляде появились напор и лукавство. Он запел.
Как оказалось, Айк обладал вызывающе гнусавым голосом, но слушать его пение было, однако же, и диковинно, и приятно. Медленные тяжелые блюзы. Задорный рок-н-ролл. Исполненные причудливой шершавости песни-исповеди. Рваные, ублюдочные звуки, рождаемые беспорядочным боем медиатора по струнам, вырастали вдруг в стройность и красоту. Кураж мажорных аккордов сменялся депрессивностью минора, переходил в вынужденную агрессию, сочно выливался в торжество музыкально-текстового курьеза.