Ковен
Шрифт:
— Пройдемте в мой кабинет, — сказал он.
Я закатила глаза, обошла его и оставила книги позади себя.
Он молчал, пока мы выходили в коридор и поднимались по лестнице. Я следовала за ним, стараясь не думать о том, как мы в последний раз поднимались по лестнице вместе. О том, как он нес меня, когда это было совершенно необязательно, когда он мог просто оставить меня на Ибана и позволить мне завалиться в свою постель.
Я думала, что он хочет меня трахнуть, но интерес к этому, похоже, пропал.
Он повернул ручку двери, одиноко стоявшей на лестничной площадке
Перед ними находилась зона отдыха: диван верблюжьей расцветки и огромное кресло, обрамляющее журнальный столик. На столе, несмотря на полки, выстроившиеся вдоль стены за его письменным столом, стоящим с другой стороны, стопкой лежали книги. Кресло было ярко-красным, его спинка выгнулась дугой, и он подошел к нему. Дверь в его спальню оставалась открытой, как будто ему было совершенно безразлично, что кто-то может заглянуть в его личное пространство.
— Вы здесь живете? — спросила я, следуя за ним к письменному столу и отрывая взгляд от темно-серых панелей на стенах и кровати с балдахином, искусно сделанной из железа и переплетенной золотыми филигранными деталями.
— У меня есть дом в деревне, но во время занятий я остаюсь здесь, — спокойно ответил он, облокотившись на стол и жестом указав на единственный стул, стоявший перед ним.
Я стояла рядом с ним, не желая садиться и чувствуя себя как наказанный студент. Что бы ни заставило его вызвать меня сюда, я очень сомневалась, что это как-то связано с моей курсовой работой.
— О чем вы хотели со мной поговорить? — спросила я, сложив руки перед собой. Сумка, висевшая у меня через плечо, была доверху набита книгами. Хотелось поскорее ее опустить.
Но пока я не разобралась в истории Грея, я подозревала, что лучше повременить, пока я не получу больше ответов на вопросы о том, что может им двигать.
— Ты действительно собираешься стоять? Ты даже не можешь сделать то, что тебе говорят, когда это так просто сесть в довольно удобное кресло? — спросил он, недоверчиво подняв на меня бровь.
Я вернула взгляд, не утруждая себя озвучиванием ответа. Он и не нуждался в словах: его глаза закрылись в разочаровании, а рука поднялась, чтобы ущипнуть его за бровь, как будто я вызывала у него самый страшный вид мигрени.
— Невозможная, — пробормотал он.
— Я воспринимаю это как комплимент, — пробормотала я, отворачиваясь от него и осматривая остальную часть его кабинета. Я не обратила внимания на роскошь, которая казалась такой несправедливой, сосредоточившись на более мелких предметах в комнате и позволив тому привкусу магии внутри меня вырваться наружу… в поисках костей.
— Не стоит, — рявкнул он, отвлекая меня от моего занятия.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Его голова дернулась назад, глаза расширились, а ошеломленная улыбка изогнулась по краям
— Аларик Торн. Ты действительно не помнишь моего имени? — спросил он, насмехаясь, как будто было совершенно невероятно, что я могла забыть такое. Это было очень глупо с его стороны, ведь я помнила все.
— Не этот, — сказала я, закатив глаза к потолку. — Твое настоящее имя.
— Этот, — сказал он, скрестив руки на груди и нахмурившись. — Это очень грубый вопрос.
— Это всего лишь имя, — ответила я, снимая сумку с плеча и ставя ее на стул, который он решил мне поставить.
— Имена имеют силу. С помощью имен ведьмы вызывают демонов, а я не намерен никуда вызываться, — сказал он, его голос понизился с предупреждением.
— И все равно это сработает? Даже если ты будешь в Сосуде? — спросила я, обдумывая то, что знала об этом создании.
Демонам была дарована бессмертная форма, которая нуждалась в крови, чтобы продолжать функционировать, но их душа была привязана к ней. Они не могли свободно приходить и уходить, как раньше, вселяясь в людей и сжигая их тела.
Это длилось долго, но это была тюрьма.
— Может ли это вырвать твою душу из Сосуда? — спросила я, с любопытством склонив голову набок.
Идея имела смысл. Если бы Сосуды можно было вырвать из своих Сосудов, их можно было бы отправить обратно в Ад.
— Нет, — ответил он, его губы изогнулись в легкой улыбке, как будто он мог прочитать ход моих мыслей. — Я был бы вынужден ответить, но для этого мне пришлось бы проделать долгий путь.
— Интересно, — пробормотала я, пытаясь подавить свое разочарование. Сосуды не были моим приоритетом, но, если бы мне удалось избавить от них мир, я бы не стала злиться.
— Я привел тебя сюда, чтобы обсудить перемирие между нами, а ты стоишь и замышляешь мою гибель, — пробормотал он, но в подергивании его губ было больше веселья, чем злости.
— Перемирие? — спросила я, наблюдая за тем, как он обходит свой стол и садится в кресло.
Усевшись, он жестом указал на тот, который ждал меня, похоже, понимая, что если он сядет, то мы окажемся в равных условиях. Я вздохнула, подняла со стула сумку и поставила ее на пол, резко взмахнув руками.
Я могла бы это сделать, но я бы дала понять, что считаю это глупостью.
— Нет никаких причин для того, чтобы мы враждовали во время нашего пребывания здесь, — сказал он, отвечая на мой вопрос.
— Конечно, есть. Ты — Сосуд, а я — ведьма, — сказала я.
Проще говоря, наши народы веками ненавидели друг друга. Сосуды так и не простили Ковенанту того, что они сделали с Шарлоттой Гекатой, и я не могла их в этом винить. Она дала им жизнь, была для них такой же святой, как и сам дьявол.
— Неужели и вправду? — спросил он, положив руки на стол перед собой. Он наклонился ко мне; его жесткий взгляд устремился на меня, когда он продолжил говорить о том, что всегда будет оставаться правдой. — В твоих жилах течет магия. В этом нет сомнений, но ты настолько же часть этого Ковена, насколько я являюсь ангелом.