Коза или кто такая Сильвия?

Олби Эдвард

Мартин. ДА!

Стиви.(собранно; холодно; отчетливо) «… потому что я люблю тебя, Стиви, также как я люблю Мартина, потому что я люблю вас обоих — уважаю вас, люблю вас- я не могу молчать, когда у вас кризис, когда в опасности репутация Мартина, и твое глубокое чувство…

Мартин. МУДАК!

Стиви. Да?

Мартин. Да!

Стиви. Хорошо. Однако, мы же не будем делать вид, что он не писал этого письма; делать вид, что я не

получила его сегодня по почте, не будем делать вид, что я не читала его.

Мартин. Нет; нет, конечно же, нет.

Стиви. И мы не будем делать вид, что Росс не сообщил мне о том, что у тебя роман … (Смотрит) как он это назвал?… роман с некой Сильвией, и я с прискорбием … Мог бы в таком случае и венок прислать, как думаешь?

Мартин. Думаю, мог бы.

Стиви. „и я с прискорбием сообщаю, что это- коза“.

Билли. Боже!

Стиви. / Мартин. Ты успокоишься!!!?

Билли.(Театрально кланяется) Да! Конечно! Боже ты мой!

Стиви.(Опять к письму) „Ты будешь, конечно, удивлена и расстроена…“ С чего бы это! Да… „удивлена и расстроена, узнав об этом, но я считаю своим долгом сообщить тебе эти известия…“

Мартин. Известия?

Стиви. Да, „Известия“.

Мартин. Это что, светская хроника?

Стиви. „… так как уверен, что тебе будет легче узнать об этом от своего старого друга, …“ А от кого тяжелее? От Королевского общества защиты животных?

Мартин.(Стон) О, боже, боже.

Стиви. „Уверен, что Мартин…“ Он уверен?

Мартин. Да.

Стиви. Уверен, что Мартин сам тебе расскажет то, чего не рассказал я, что не смог рассказать» (Мартину) Зачем такие друзья?

Билли.(По настоящему печально) О, папа!

Мартин. Бедный папа.

Билли. Что?

Мартин. Ничего.

Стиви.(громче) Ну, а сейчас ты, наконец, расскажешь мне то, о чем не рассказал Росс, о чем не смог рассказать.

Мартин. О… Стиви… (Двигается к ней)

Стиви.(останавливает, холодно) Не подходи ко мне! стой там. От тебя пахнет козой, ты пахнешь навозом, ты пахнешь всем тем, о чем я и подумать не решаюсь. Не подходи ко мне!

Мартин.(Разводит руками в безнадежности) Я люблю тебя!

Билли.(Мягко) Боже.

Стиви. Ты любишь

меня. Правильно ли я поняла? Ты любишь меня.

Мартин. Да!

Стиви. Но я человек; у меня только две груди; я хожу прямо; у меня молоко бывает только в определенных случаях; я пользуюсь туалетом. (Начинает плакать) Ты любишь меня? Я не понимаю.

Мартин. О, боже!

Стиви. Как же ты любишь меня, если у меня все не так, как тебе нравится?

Мартин.(Еще более безнадежно) О, боже.

Билли. Трахать козу?!

Мартин.(К Билли; жестко) Хватит!! Вон отсюда!

Билли.(К Стиви, широко раскинув руки) Что я сказал? Я сказал, что он…

Мартин. Довольно!

Билли. Клянусь богом, я…

Мартин. Или в свою комнату!

Стиви.(Почти смеясь) О, пожалуйста, Мартин!

Билли.(Не веря своим ушам) Или в свою комнату?

Мартин. Иди в свою комнату!

Билли. Мне что — восемь лет? Иди в свою комнату?

Стиви. Тебе лучше уйти, Билли. Если останешься — тебя ждут открытия.

Мартин.(Стиви) Хорошо сказано.

Стиви.(холодно) Спасибо.

Билли.(Стиви) Ты хочешь, чтобы я оставил тебя с этим… извращенцем?

Стиви.(Чтобы помочь) Иди в свою комнату, Билли, или на улицу, или…

Мартин. …или в какой-нибудь публичный туалет, или в один из этих вонючих клубов…

Билли. ЗАТКНИСЬ!

Мартин.(Удивлен) УАУ!

Билли.(Ухмыляясь) Ты хорошо осведомлен, мне кажется.

Мартин.(Не защищаясь) Я читал.

Билли. Ну да. (К Стиви) Я уйду, если ты этого хочешь, мама; я уйду. (Мартину) Но не в эти твои …«места». Я пожалуй, уйду в свою комнату, и наверное, закрою дверь, и лягу, наверное, на кровать, и наверное, стану плакать все громче и громче, но вы, наверняка, не услышите — никто из вас не услышит — потому что вы будете слишком заняты, убивая друг друга. Но я вернусь, и мое маленькое восьмилетнее сердце разорвется, конечно — на кусочки, как говориться.