Козел отпущения
Шрифт:
— Я все равно не понимаю почему.
— Я же сказал. Мы оба солдаты.
— Ты не просто солдат.
— Допустим, я сделал одну из огромных ошибок.
— Ты имеешь в виду, в самом начале? Я в это не верю.
— Это могло случиться. Допустим, я командовал нападавшими кораблями. Допустим, я нападал на ваших людей на планете. Допустим, вы уничтожили нашу станцию и наши города. Мы — делатели ошибок. Скажем это о нас самих.
— Я… — сказал эльф, и его изображение на экране почти ничем не отличалось от того, как он выглядел на холме, с прямой спиной, в своих алых одеждах, — только веревки, которыми эльфы связали ему руки, оставили
Армейский говор производил странное впечатление в изящных эльфийских устах. Губы у эльфа были не такие подвижные. Голос у него был модулированный, певучий и время от времени терял свою бесстрастность.
— Очень хорошо, — сказал ученый, мужчина в белом комбинезоне, сидевший в белой стерильной комнатке за небольшим столиком напротив эльфа со связанными спереди руками. Камера показывала обоих, эльфа и смуглокожего ксенолога из Научного бюро. — Насколько я понял, вы учились у пленников.
Эльф, казалось, устремил взгляд в бесконечность.
— Мы больше не хотим воевать.
— И мы тоже. Вы поэтому пришли?
Мгновение эльф разглядывал ученого и ничего не говорил.
— Как называется ваш народ? — спросил ученый.
— Вы зовете нас эльфами.
— Но мы хотим знать, как вы сами себя называете. Как вы называете эту планету.
— Зачем вам это знать?
— Чтобы уважать вас. Вы знаете такое слово — «уважение»?
— Я его не понимаю.
— Потому что то, как вы называете эту планету и самих себя, и есть название, правильное название, и мы хотим называть вас правильно. Разумно?
— Разумно. Но вы ведь тоже называете нас правильно, разве не так?
— «Эльфы» — выдуманное слово, с нашей планеты. Миф. Миф, понимаете? Выдумка. То, чего не существует.
— Но теперь существует, разве не так?
— Вы называете свою планету Землей? Большинство людей называет так.
— Как назовешь, такое и будет название.
— Мы называем ее Эльфляндией.
— Прекрасно. Это не имеет значения.
— Почему не имеет значения?
— Я уже говорил.
— Вы очень хорошо овладели нашим языком. Но мы не знаем ничего о вашем.
— Да.
— Ну вот, мы бы хотели ему научиться. Мы хотели бы уметь говорить, как вы. Нам кажется, что это всего лишь вежливо. Вежливо, понимаете?
— Нет.
Долгое молчание. Лицо ученого оставалось учтивым, как и лицо эльфа.
— Вы говорите, что не хотите больше воевать. Вы можете сказать нам, как остановить войну?
— Да. Но сперва мне нужно знать, что такое, по-вашему, мир. Что, например, вы сделаете с ущербом, который нам причинили?
— Вы говорите о репарациях.
— Что это такое?
— Плата.
— Что вы под этим подразумеваете?
Ученый глубоко вздохнул.
— Скажите. Почему ваши люди выдали вас одному из наших солдат? Почему просто не вызвали нас по радио и не сказали, что хотят поговорить?
— Это вы бы так поступили.
— Так проще, правда? И безопасней.
Эльф моргнул. И больше ничего.
— Давным-давно был один корабль, — сказал ученый некоторое время спустя. — Человеческий корабль, летевший по своим делам по человеческой трассе, а эльфы напали, уничтожили его и убили всех, кто в нем был. Почему?
— Что вы хотите за этот корабль?
— Значит, вы понимаете про плату. Плата — это когда что-то дают за что-то другое.
— Понимаю. — Лицо эльфа было бесхитростным, похожим на маску, продолговатые глаза — словно очи жемчужнокожего Будды. Святого. — Что вы попросите? И каков будет мир с вами? Что вы зовете миром?
— Вы хотите сказать, то, что называем миром мы, не похоже на то, что им зовете вы?
— Именно.
— Ну, это важно понять, верно? Прежде чем мы заключим соглашения. Мир значит отсутствие войны.
— Этого недостаточно.
— Ну, это значит, что вам не грозят враги.
— Этого недостаточно.
— А чего достаточно?
Бледное лицо уткнулось в пол, еще куда-то.
— Чего достаточно, Саитас?
Эльф все разглядывал пол, далеко-далеко от вопрошавшего.
— Мне нужно поговорить с Де Франко.
— С кем?
— С Де Франко. — Эльф поднял глаза. — Де Франко привез меня сюда. Он солдат, он поймет меня лучше, чем вы. Он еще здесь?
Полковник протянула руку и остановила запись. Она была из Назтака. На ее столе стояла табличка с именем Агнес. Она умела перерезать горло десятком способов, устроить диверсию или погром на уровне от тончайшего компьютерного взлома до грубой тактики подрыва, говорила на десятке языков, досконально знала каждую культуру, с которой когда-либо имела дело, смыкая Научное бюро и армию. Более того, она была полковником из Назтака, при мысли о чем Де Франко бросало в дрожь. Это подразделение службы не могло похвастаться большим числом высокопоставленных офицеров; надо было выйти живым не менее чем из десяти полевых заданий, чтобы дослужиться до чина выше номинального лейтенантского, которых было пруд пруди. И ей это удалось. Она была офицер с большой буквы, и, как бы ни менялась политика штаба, то была скала, вокруг которой вращалось множество других тел: возможно, это давало ей право подчиняться лишь приказам объединенного командования, ближайшие представители которого находились в месяцах полета отсюда. А это означало почти полное отсутствие каких-либо приказов и полную свободу действий, которой пользовалась назтак. Темная лошадка. Джокер в рукаве. Были армейские, были спецагенты без определенного прикрепления, были космические войска, Союза и Альянса, и армейские союзные были их частью; особняком и выше стояли Альбез и разведывательная служба Союза, и была эта ширококостная рыжеволосая женщина, в прямом подчинении у которой находилась жалкая горстка людей и бог знает чего еще, горстка назтаков, гуляющих где-то по Эльфляндии, и каждый из них действовал независимо и доставлял эльфам столько же хлопот, сколько целая база армейских.
Де Франко знал. Как-то раз он сунулся в ту степь. Он лучше многих знал, что нужно, чтобы пережить такую подготовку, не говоря уж о требуемых десяти заданиях, чтобы получить повышение и покончить с полевой службой, знал, какой ум скрывается за этим обветренным лицом, и знал, что такими, как он, спецагентами-лейтенантами она закусывает перед обедом.
— Как вы произвели на него такое впечатление, лейтенант?
— Я не старался, — осторожно ответил Де Франко. — Мэм, я просто пытался не волновать его и доставить его живым, как было приказано. Но я один имел с ним дело, мы решили, что это вернее всего; может быть, он считает меня чем-то большим, чем я есть.
— Поздравляю, вы неплохо справились.
В этом была определенная доля иронии, он готов был поручиться. Ни одному назтаку не удалось то, что удалось ему, и он ощущал легкое напряжение.
— Да, мэм.
— «Да, мэм». Понимаете, всегда существует вероятность, что вы притащили к нам полного психа. Или эльфы избрали необычный способ заманить нас в ловушку. Или это эльф, который не слишком счастлив оттого, что его связали и подсунули нам, и хочет поквитаться. Вот то, что приходит в голову мне.