Козырь Рейха. Дилогия
Шрифт:
– Ферфлюхте! Хуре!
Лангсдорф применял крепкие выражения очень редко, хотя, как всякий просоленный морскими ветрами капитан мог разговаривать на трех языках и ругаться еще на десяти. Но сейчас не сдержался – вчера была принята радиограмма на отправленный в Берлин еще с Фолклендов запрос. Из экипажей «Адмирала графа Шпее», «Альтмарка» и субмарины, составлявших свыше тысячи шестисот моряков кригсмарине, почти три сотни жили в это время, то есть родились до роковой для них даты 6 ноября 1914 года. И хотя ответ пришел лишь на два десятка фамилий, тех, кто воевал на этой войне в «первый раз», в участи всех остальных можно было не сомневаться, так как ни одного благоприятного исключения из страшного
Смерть собрала всех!
– Надо же, меня все же смыло той волною, – Лангсдорф поежился – память услужливо перелистала страницы и подсунула искомую дату. Тогда в бурлящем Северном море он, уже фенрик, чудом ухватился за леера, мертвой хваткой вцепился в трос, и волна не смыла его за борт.
Неминуемая гибель, никто бы не стал спасать упавшего в море человека в такой безнадежной ситуации!
В этот роковой день не только он один такой несчастный – Ашер сверзился с трапа и свернул себе шею, хотя в «той» истории сломал только ногу. Кранке споткнулся, упал и смертельно ударился головою об каменную лестницу во время прогулки с кадетами своей роты. Командир «Альтмарка» фрегаттен-капитан Хайнрик Дау в этот же день рухнул в спортзале с каната, по которому юный гимназист влез почти под самый потолок. Понятное дело, с гибельным для себя исходом. Но самое странное происшествие случилось с корветтен-капитаном Генрихом Шульцем, которому сейчас в Германии было всего-навсего восемь лет. Здоровый и крепкий мальчуган непонятно от чего скончался прямо на уроке арифметики, вызвав оторопь даже у врачей и нескрываемый ужас у детей.
Контр-адмирал чуть дрожащими пальцами медленно отвернул крышку на небольшой металлической фляжке, что в каюте у него была постоянно под рукою. Пьянящий яблочный аромат выдержанного французского коньяка разлился в каюте, и моряк сделал большой глоток крепкой жидкости – душа потребовала именно этого шага, а не медленного смакования напитка, как он делал всегда в своей жизни.
Чисто по-русски хлопнуть стакан водки!
Впрочем, может желание исходило от того русского немца (или уже практически обрусевшего за три столетия), что «сидит» внутри мозга и души. Ведь профессор Ландау из двадцать первого века, что проводил опыты над сознанием самоубийц, напрямую причастен ко всему случившемуся. Он лично, капитан цур зее Ганс граф фон Лангсдорф, после неудачного боя с английскими крейсерами 13 декабря 1939 года у Ла-Платы, через четыре дня, после подрыва объемных танков с соляркой на своем броненосце «Адмирал граф Шпее» в эстуарии, должен был застрелиться на гостиничной койке, завернувшись в корабельный флаг.
Но этого не произошло!
Сознание профессора из будущих времен (и сейчас он видел их словно наяву, день за днем просматривая чужую память), вселилось в него и все события пошли совершенно иначе. Пуля в сердце так и не была пущена, воля к жизни и борьбе пересилили ужасное депрессивное состояние – самоубийство не состоялось. И все в привычной истории буквально перевернулось с ног на голову, и события понеслись галопом.
Броненосец «Адмирал граф Шпее» прорвался из уругвайской столицы Монтевидео – в коротком и яростном бою утопив два крейсера англичан, а третий тяжело повредив, загнав на отмель. Затем был «визит вежливости» на Фолкленды, и там добили поврежденный у Ла-Платы тяжелый крейсер «Эксетер». И как камушек сталкивает в горах лавину, так обрушились последующие события – непонятно почему загорелись таинственные сполохи у Огненной Земли, куда пришли его корабли, и там, в густом колдовском тумане, перед кораблями открылся то ли портал, то ли «облако», что перенесло их в прошлое, во 2 ноября 1914 года!
Как говорят русские – охренеть можно!
Подобные огни пришлось однажды видеть в 1916 году, когда стал свидетелем удивительного явления, и, как выяснилось позже, которое могло послужить отправкой в прошлое подводной лодки кайзерлихмарине. И у берегов Аргентины под рокот дизелей, а именно они сыграли свою непонятную роль, так как шлюп с паровыми машинами, стоявший рядом на якоре, не перенесся вместе с ними на место стоянки в бухте Ломас, вот только ровно на четверть века в прошлое, в уже давно прожитые им времена…
– Время не потерпело раздвоенности, – Лангсдорф непроизвольно дернулся головой – такая цепь вроде случайных смертей для него самого была уже абсолютно закономерной. Если все пришли из будущего, то они же самые в этом «прошлом» должны проститься с жизнью. Мойры возмутились таким раздвоением и просто обрезали жизненные нити на их взгляд «лишних» людей в ныне существующем мире…
Командир «U-137»
капитан 3-го ранга Шульц
Атлантика
– У вас, парни, сейчас прямо гостиница, теперь есть где развернуться и поспать, – корветтен-капитан Шульц веселым взглядом обвел носовой отсек, в котором было четыре трубы вертикально сдвоенных торпедных аппаратов и по три пары двух ярусных коек с каждого борта. Нижние сейчас были опущены, на них сидели и лежали немногочисленные матросы – подвахтенные и отдыхающие, чья очередь выхода наружу, в надстройку, за глотком свежего морского воздуха еще не наступила.
– Можно весь поход на торпедах проспать, герр капитан, лишь бы они были с толком применены как наши, – весело произнес обер-маат, и добавил сожалеющим тоном служаки, что всю жизнь радел о порядке в своем отсеке. – Жаль, только всего две «рыбки» в запасе осталось…
– Зато один линейный крейсер мы сами утопили, другой повредили, но всю работу за нами доделал «Фатерланд», – усмехнулся Шульц, припомнив, как его обуяла радость, когда он в перископ увидел огромный всплеск у борта «Инвинсибла» от выпущенной из его субмарины торпеды. Затем в линейный крейсер попало несколько одиннадцатидюймовых снарядов, и «гончий пес» с ужасающим грохотом взорвался. Причем подводную лодку сильно тряхнуло и чуть не выбросило на поверхность. Затем после маневра последовала атака на другой корабль – Щульц тогда приказал выпустить торпеды сразу из трех оставшихся носовых аппаратов. Попали, правда, только двумя «рыбками», но и этого «англичанину» хватило за глаза – не прошло и четверти часа, как потерявший ход линейный крейсер, к тому же нещадно избиваемый снарядами кораблей германской эскадры, пошел на дно. Ошеломляющий успех первого боя для всего экипажа!
Под решетчатым палубным настилом осталось только две торпеды, пара других пошла на перезарядку нижних аппаратов. Торпеды, что лежали на месте опущенных сейчас нижних коек (и служившие топчанами для сна), пошли в утробы верхних труб. Правда, в кормовом электромоторном отсеке оставался неразряженным еще один аппарат с запасной торпедой. Так что две трети главного боезапаса субмарины питали собой нешуточную надежду потопить при возвращении в рейх если не линкор, то хотя бы парочку британских броненосцев, пусть даже один, или большой крейсер, памятуя при том, что половину торпед требовалось сохранить в целости.
Вообще-то контр-адмирал Лангсдорф приказал в бой ввязываться при крайней необходимости, и только при проходе через Канал – а так англичане называли пролив Ла-Манш. Но при этом флагман в разговоре особо отметил, что было бы желательно демонстративно атаковать английские трампы посреди Атлантики артиллерией, причем разрешил выпустить одну-две торпеды по наиболее значимым военным целям. Районом для охоты выделен район от островов Зеленого Мыса, где находился английский крейсерский отряд, до Марокко. Осталось только туда дойти и начать охоту…