Козырь Рейха. Дилогия

Предложенная читателю книга не может являться исторической работой, это плод авторских изысканий, вымысел от начала до конца. Хотя многие действующие в ней герои вполне реальные персонажи. Цель там одна – описать не то, что было, а что могло бы быть в нашем прошлом. Удалось ли это или нет – судить читателю.

8 декабря 2014 года

Иркутск

– Ну

что, Георгий Иванович, сыграешь роль самоубийцы?! Вижу, капитально к этому подготовился, у тебя прямо выставка кригсмарине, право слово. Узнаю профессионального историка. Дружище, экскурсию проведи по своей военно-морской кунсткамере, чую нутром – немало интересного узнаю!

– Физика на лирику занесло, Петр Семенович? Тут все как решили год назад – многие из этих экспонатов так или иначе из одного времени с моим суицидником, как ты мне наказывал. К сожалению, его личных вещей разыскать не удалось, хотя задействовал все связи и серьезно потратился. Но что не сделаешь ради сверкающих вершин научного познания…

Комната действительно напоминала экспозицию в каком-нибудь провинциальном музее – на стенах порядком навешано фотографий моряков и кораблей, причем некоторые из них явно старинные – пожелтевшие, в резных рамочках. Вдоль правой стены небольшой открытый стеллаж, но обильно уставленный соответствующими антуражу предметами. Тут лежал кортик с золоченой рукоятью и в потертых ножнах, блестящие пуговицы с якорями и орлами, черная флотская фуражка с разлапистой кокардой, несколько наградных германских крестов на ленточках, катушка шлюпочного компаса и многое другое. На столике в углу стояла большая модель военного корабля в камуфляжной серо-черно-белой окраске, из двух башен топорщились орудийные стволы. И табличка вверху с готическими буквами.

– «Адмирал граф Шпее», – прочитал Петр Семенович чуть ли не по слогам и завистливо покачал седеющий головой. – Я в первом цикле своего соседа выбрал, законченного бича и алкаша, Паша вообще в шизофреника угодил, с которым в психушке полгода лежал – а ты у нас, батенька, эстет с романтикой – на флот собрался?! Хорошо бы на наш, а то на кригсмарине. Да уж, это ведь на третий цикл ты размахнулся, «прыжок» сразу на 75 лет – так сильно мы еще не пробивали время! Так, рассказывай о своем протеже – сам понимаешь, мне нужно знать в общих чертах историю его самоубийства. «Точку отсчета» суицида четко определил?

– Очень точно, до минут. Смотри – капитан цур зее Ганс Лангсдорф, помладше меня на восемь лет. Был контужен и ранен взрывом снаряда с английского крейсера «Ахиллес» в 7 часов 17 минут по времени Монтевидео 13 декабря 1939 года. Это и есть наша «точка отсчета» – все очевидцы говорят о том, что поведение командира «карманного линкора» после контузии кардинально изменилось. Он фактически выигранный бой у Ла-Платы превратил в поражение – броненосец ушел на рейд столицы Уругвая, где был взорван экипажем через три дня. Спустя двое суток – 20 декабря, Лангсдорф застрелился, завернувшись во флаг своего корабля.

– Какой романтик, право слово! Отлично, – пробормотал физик и с уважением посмотрел на своего старинного друга – стекла профессорских очков победно блестели в лучах яркого, совсем не зимнего солнца. – Правда, разлет широкий по времени получается – семь суток выходит, больше полтораста часов. Мы до этого только на тридцать эксперимент ставили. Рискованно, но стоит попробовать!

– Стоит, Семеныч, грех такой случай упускать!

– У тебя как со здоровьем, Иваныч?

– Да вроде нормально для моих лет, грех роптать или жаловаться. Сам знаешь – если у мужчины после пятидесяти ничего утром не болит, то он либо помер, либо уже не мужик. А что тебя беспокоит?

– По своему опыту скажу – вроде кошмарного сна, только затянувшегося. Когда, наконец, мой бомжара под поезд кинулся, я даже испугаться не успел. Секундная боль и очнулся в палате, весь проводами укутан. Но сердце ухало немилосердно, все же мало приятного пережить самоубийство пусть и в информационном поле. Хотя посмотреть было интересно и занимательно – чужие мысли как тараканы разбегаются, ты их ловишь, но сидишь статистом – вроде как фильм смотришь.

– Жаль, что «управление» не перехватишь…

– А зачем? Я в свою юность прогулялся, посмотрел еще раз на угар перестройки, не к ночи будь упомянута. А даже если и перехватишь – алкашом конченным дальше жить, беспросветно?

– Но я сам моряка выбрал…

– И что? Мир решил изменить? Это как прикажешь сделать? Одним кораблем, на мостике которого мазута сухопутная?! Ты как мне помнится всего лейтенант запаса, причем мотострелковые войска, к тому же внутренние, принадлежностью к МВД, если мне память не изменяет, – Петр Семенович покрутил пальцем, будто связку ключей вращал и хмыкнул.

– Ага, «вован» я. А со званием обижаешь, старшой я, лейтенант, – голосом популярного киногероя «Бриллиантовой руки» отозвался историк и сам хмыкнул, – ты прав – у рейха два броненосца остались на всю войну, но ни хрена ими не сделали. А потопленный у англичан лишний крейсер, даже парочка, для «владычицы морей» вроде укола булавкой в ягодицу – неприятно, но без повреждений. К тому же я во флотских делах некомпетентен – как там, в прибаутке про «царицу полей»?! Морда в мыле, попа в поте – не служи, браток, в пехоте! Так что посмотрю статистом со стороны немного – хочу глянуть на вторую мировую войну изнутри. Интересно ведь! Вы с Пашей хоть по разу побывали, а у меня две попытки на трехчасовой сон ушло, без всяких «подключений». Обидно, понимаешь!

– Поэтому решил на этот раз сразу на третий цикл замахнуться, на три четверти века, – засмеялся физик, – поступаешь в соответствии с девизом – красть так миллион, а в любовницы – королеву!

– Хорошо, что не Королеву, – с ухмылкой ответил историк. – На этот раз я подготовился намного лучше, даже окружил себя подлинниками, чтобы духом эпохи насквозь пропитаться. Да еще полгода немецкий язык с репетитором подтягивал, чтобы понимать, о чем идет речь. И моряков на консультации «развел». Удивились товарищи, но серьезные – один эсминцем командовал, второй хоть погоны беспросветные с зигзагами не получил, но брейд-вымпел поднимал, командир бригады «полтинников» в давние времена.