Козырь в рукаве (сборник)
Шрифт:
Что делать? Из опасения остаться без жаркого пришлось поведать сей любопытной хранительнице очага новую притчу. Я начала повествовать о подвигах нашего легендарного дуэта за бокалом вина, а закончила уже за трапезой.
— Великолепная корочка, — похвалила я Маринку, — и рис прекрасно получился.
В этот момент до нас донесся стон, потом слабый голос Лютикова.
Я вскочила. Лютиков кого-то звал. Я побежала в гостиную, Маринка кинулась за мной. Роман по-прежнему лежал на тахте. Его
— Рома, как ты? — села я на этот стул.
— Бывало и получше, — невесело усмехнулся он, — дела продвигаются?
— Бывало и получше, — ответила я его же словами, — документы словно испарились. Мы съездили к вдове Гулько. Но она и ее родственники даже не догадываются, где могут находиться бумаги. Ты точно помнишь, Гулько сказал, что бумаги именно «хранятся»?
— Что за вопрос? — удивился Лютиков.
— Понимаешь, в этом деле имеет значение каждая деталь. Он сказал «хранятся» или «спрятаны»?
— Елки-моталки, — негромко воскликнул Рома, — там, в кармане…
— Что?
— Книжка записная. Он дал телефон. — Рома прикусил от досады губу.
— Гулько? — уточнила я.
— Да. В рубашке…
Я нашла на рубашке карман. Действительно, крохотная записная книжка в кожаной обложке. Всего несколько телефонов.
— За обложкой, — пояснил Лютиков.
В этот момент раздался дверной звонок. Мои нервы были так напряжены, что я вздрогнула. Я кивнула Маринке. Но в прихожую уже вышел Виктор. Стало слышно, как дверь открылась и незнакомый мужской голос спросил Маринку.
— А-а! — встрепенулась она. — Это Денис пришел перевязку делать!
У меня отлегло от сердца. Я сунула пальцы за обложку и выудила маленькую бумажонку, на которой красовался телефонный номер. Нет, не тарасовский и не московский, а… парижский. Если бы я не бывала в Париже, возможно, не догадалась бы. Номер восьмизначный и начинается с четверки.
— Я знаю, где, вернее, у кого документы! — радостно воскликнула я, не обращая внимания на молодого человека, — тот, сопровождаемый Маринкой, вошел в гостиную. Услышав мое восклицание, Виктор остановился в дверях, а Маринка весело сверкнула глазами.
— Знакомься, Оль. Это Денис. Я тебе о нем рассказывала.
— Очень приятно, — выпалили мы с Денисом в унисон.
Денис был застенчив. Это бросалось в глаза. На его губах застыла смущенная улыбка. Худощавый, среднего роста, с немного раскосыми карими глазами и невысоким, но красивой формы лбом. Его жесткие черные волосы торчали модным бобриком. В руке Денис сжимал спортивную сумку, чем очень меня удивил. В моих глазах врач — это облаченный в белый или голубой халат человек со специальным саквояжем в руках.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила я Дениса.
Он кивнул.
— Тазик бы. Перекись водорода у меня есть.
Я сделала знак Маринке, и та побежала в ванную за тазиком. Я же немедленно отправилась на кухню. Схватила сотовый и набрала парижский номер. Автоответчик сообщил, что Якова не будет несколько дней. Я тут же позвонила Софье Исааковне.
— Здравствуйте еще раз, — еле сдерживая нетерпение, сказала я.
— Здравствуйте, — услышала я.
— Это опять Бойкова.
— Я вас узнала, — благожелательно отозвалась Гулько.
— Ваш сын в Париже?
В трубке повисло молчание.
— Это очень важно, — добавила я.
— Он завтра прилетает в Тарасов. Сейчас он в Москве.
— Как с ним можно связаться?
— Зачем вам? — голос Гулько стал настороженным и даже холодным.
— Очень надо. Не могу вам пока все рассказать, но поверьте, Софья Исааковна, дело не терпит отлагательства.
— Запишите номер его спутникового телефона, — дав добро, Гулько все-таки испытывала сомнение.
Она продиктовала номер телефона.
— Спасибо большое, вот увидите, все будет как надо! — возбужденно прокричала я в трубку.
— Бумаг у Яши нет, — предупредила меня Гулько.
— Я знаю, — соврала я, чтобы ее успокоить, — спасибо и до свидания.
Ни минуты не колеблясь, я позвонила Якову.
— Да, — услышала я бодрый тенорок.
— Добрый вечер, Яков, — губы у меня дрожали, язык заплетался, — вас беспокоит главный редактор тарасовского еженедельника «Свидетель» Бойкова Ольга.
— Очень приятно, — последовал вежливый ответ.
Дальше на меня нашел ступор. Я не знала, как сказать, что мне от него нужно.
— Я занимаюсь делом вашего отца… — наконец пробубнила я.
— Не понял… — невозмутимо ответил Яков.
— Ваш отец поручил моим коллегам-журналистам сделать репортаж о том…
Я возможно компактнее и вместе с тем яснее изложила суть дела.
— Спасибо за участие, — голос Якова заметно потеплел, — бумаги действительно при мне, но хочу быть уверен, что передам их надежному лицу, порядочному человеку.
— Я понимаю ваши опасения. Но вы же знаете, наша газета всегда честно и объективно отражала события, мы не боялись критиковать власти и помещать на страницах еженедельника разоблачительные материалы.
— Нужна личная встреча…
— Само собой разумеется. Но запишите на всякий случай телефоны редакции и моего сотового, — я продиктовала номера.
— О’кей. Но поймите, то, что для некоторых, даже честных журналистов является просто сенсацией, для меня является делом личным. Я дал слово отцу и намерен его сдержать, несмотря на то, что с ним случилось.