Козырная дама
Шрифт:
«Запорожец» то и дело оттирали к обочине. Зоя Иннокентьевна нервничала, нетерпеливо нажимала на клаксон, издававший вместо уверенного гудка какие-то жалкие звуки, но поделать ничего не могла — ни «Москвичи» с загруженными багажниками, ни тем более отливающие перламутровыми боками иномарки к деловой поездке Зои Иннокентьевны уважения не проявляли.
Наконец показался знакомый поворот.
«Запорожец» свернул с опостылевшей трассы, въехал в поселок. И уже через несколько минут Зоя Иннокентьевна остановила машину у знакомого контрольно-пропускного пункта, надеясь, что
Но ворота были широко распахнуты, а небольшая стеклянная будочка пуста. Зоя Иннокентьевна прошла в ворота, заглянула в приотворенную дверь будочки. На полу, скрючивались в неживой позе, в луже крови, лицом вниз, лежал мужчина. Рубашка на спине была посечена пулями. Был ли это старый знакомый или кто-то другой, молодой ли это был человек или в возрасте, Зоя Иннокентьевна не поняла, лица ей видно не было, а перевернуть убитого она не решилась. Она наклонилась, дотронулась до ладони неестественно выкрученной руки, сжимавшей небольшой черный телефон. Рука была еще теплой. Значит, убили бедолагу всего за несколько минут до ее приезда.
О том, что она могла еще застать убийц в доме, она тогда не подумала, поэтому торопливо прошла на территорию усадьбы. Вокруг не было ни души, и стояла такая тишина, что Зое Иннокентьевне показалось, будто она смотрит телевизор с выключенным звуком.
Тишина была светлой, пронизанной солнечными лучами, но тревожной.
Но так было лишь несколько секунд, не больше, а затем усадьбу снова заполнили звуки. Это были звуки природы, звуки жизни — разноголосье птиц, стрекот кузнечиков в траве, шелест листьев на деревьях, скрип обломившейся старой ветки.
Зоя Иннокентьевна подошла к дому, хотела было подняться на открытую террасу, но передумала, свернула на знакомую по прошлому посещению тропинку, ведущую к бассейну, где она уже встречалась с Мельником.
У бассейна, вода которого ярко, как зеркало, сверкала на солнце, тоже никого не было.
Зоя Иннокентьевна увидела знакомый столик, стоявшее на нем серебряное ведерко, из которого торчала бутылка с необычным замысловатым горлышком. Рядом лежали очки и мобильный телефон в кожаном черном футляре. В одно из кресел, сделанных так искусно, что оно казалось кружевным, был небрежно брошен легонький халат в бело-сине-красную полоску.
Зоя Иннокентьевна постояла у столика, подошла к бассейну.
Прошлый раз она не подходила к нему близко. Бассейн был большим и имел вытянутую форму, напоминавшую слегка изогнутый банан. Такие ей приходилось видеть лишь в кино. В ее реальном мире жили иначе — считали дни от аванса до зарплаты, одалживали друг у друга деньги, ютились в тесных квартирах большими семьями, и никогда у нее не было знакомых мужчин, носивших такие вот яркие шелковые халаты.
Вода в бассейне оказалась грязно-бурого цвета. Присмотревшись, Зоя Иннокентьевна увидела плавающее в ней тело человека. Он был перевернут на спину, и из груди торчал нож, на рукояти которого угадывался какой-то рисунок. Рисунок был нечетким, едва различимым, и показался Зое Иннокентьевне похожим на вязь арабских
Перед нею был Владимир Иванович Мельник, хозяин загородного дома, считавший себя хозяином города, хозяином жизни.
Зоя Иннокентьевна в смятении постояла у бассейна, вернулась к столику, покрутила в руках телефон, соображая, какая из кнопок включает связь. Найдя нужную, нажала, набрала две цифры.
— Дежурный слушает!
— Это звонят с дачи Мельника. Здесь двоих убили…
— Как убили?
— Одного ножом, другого расстреляли.
— Кто говорит?
— Моя фамилия Белобородова. Зоя Иннокентьевна.
— Кто вы? Жена?
— Нет, я случайный человек, приехала к Владимиру Ивановичу по делу, — ответила Зоя Иннокентьевна уверенно.
Да и в чем ей было сомневаться? Разве не была учительница английского языка, полноватая миловидная женщина среднего достатка случайным человеком в жизни Мельника, в жизни Слона, Ворбьева, Фогеля? Пусть даже судьба и забросила ее случайно в параллельный мир, в котором живут бандиты и воры…
— Хорошо, Зоя Иннокентьевна, оставайтесь на месте, ничего не трогайте, сейчас приедем.
Зое Иннокентьевне не хотелось оставаться здесь, у бассейна, в буро-кровавой воде которого плавал Мельник, и она обошла дом, собираясь выйти за ворота и ждать милицию на улице.
Проходя мимо террасы, она заглянула на нее и заметила чьи-то ноги.
Поднялась.
На террасе лежал еще один убитый человек. Как и того, в будочке у входа, его тоже застрелили.
Дверь с террасы в дом была открыта, но входить туда Зоя Иннокентьевна не стала. Она осторожно спустилась с террасы, мимолетно подумав, что рядом с мертвыми люди почему-то становятся чрезвычайно осторожными, стараются ступать тихо, не делать резких движений, разговаривать вполголоса, словно опасаясь побеспокоить умерших.
Так же тихо, но быстро Зоя Иннокентьевна пошла по тропинке к воротам.
Ждать ей пришлось довольно долго.
Милицейская машина с мигалкой на крыше приехала лишь минут через сорок. Увидев ее, Зоя Иннокентьевна направилась навстречу.
Милицейская машина остановилась, и первым из нее вышел, нет, просто выскочил Литвинец. Даже не закрыв за собой дверцу, он стремительно бросился к Зое Иннокентьевне. Бледный, встревоженный, с посиневшими от волнения губами, всклокоченными волосами, которые он, наверное, разметывал пятерней всю дорогу от города до дома Мельника, подбежал, крепко сжал за плечи.
— Ты в порядке?! — вырвалось у него чуть ли не со стоном. — Как я волновался!
— Да… — Зоя Иннокентьевна улыбнулась слабо и беззащитно, отчего ее миловидное лицо вдруг сделалось необыкновенно красивым.
Такая улыбка и такое лицо у женщины бывают только тогда, когда она чувствует рядом с собой человека, заботящегося о ней, готового сразиться со всем миром, чтобы защитить ее.
— Ну слава богу! Зоя Иннокентьевна, хорошо, что вы догадались ждать на улице, а не там, — кивнув за ворота, сказал Литвинец, возвращаясь к принятому между ними обращению на «вы». Не зная, что еще добавить, он повернулся к своим помощникам, принялся давать распоряжения.