Козырная пешка
Шрифт:
Алиса вошла в маленькую уютную прихожую, куда с кухни доносился запах чего-то невероятно вкусного. У девушки моментально скрутило живот. Неловко повернувшись, она чуть не свалила вешалку с навешанными на нее пальто и куртками. На шум из кухни высунулась женщина с пестром халате, соломенными буклями и мышиным лицом. Глазки стального цвета без особого восторга осмотрели Алису с ног до головы, но голос был приторным, до тошноты:
– Геночка, у нас гости?
– Да, Ларисочка, – столь же приторно ответил Геннадий и подтолкнул Алису к супруге. – Это моя дочь Алиса.
На лице женщины промелькнула мимолетная тень, столь мимолетная, что Алиса бы ее даже не заметила, если бы пялилась на вторую жену отца с нескрываемым любопытством. Вот значит, какая она, соперница матери…
По мнению Алисы, смотреть там особо было не на что. Мать выглядела эффектнее, даже в бигудях и застиранном халате. В ней чувствовалась какая-то царская стать, подрастерявшаяся со временем, но все же заметная. А тут стояла какая-то крыса-недомерок, в толстом халате с протертыми рукавами.
– Ой, какая радость, – воскликнула Лариса с аффектированным восторгом. – Я уже сколько раз Геночке говорила, что, мол, он непременно должен нас познакомить, да что-то все никак мы не могли собраться… Проходи, проходи, деточка. Я как раз пирог испекла!
Алиса отдала отцу куртку и пошла на кухню. Про себя она подумала, что для встречи не пришлось бы сильно напрягаться. Адрес Алиса не меняла, так что даже несмотря на неработающий телефон, договориться о визите к родному отцу ничего не стоило. Да еще эти бурные радостные эмоции при ее виде… Привыкшая жить в атмосфере вечного притворства со стороны матери, Алиса без особого труда догадалась, что Лариса совсем ей не рада, и даже где-то опасается, что взявшаяся неизвестно откуда дочь вобьет клин в новую семью нерадивого папаши.
На кухне за столом, подсунув под себя жирную ножку, сидела давешняя деваха и жевала пирог. На вошедшую Алису она посмотрела с неудовольствием. От запаха домашней выпечки, у Алисы совсем свело желудок. Она плюхнулась на табуретку и сделала вид, что пирога ей совсем не хочется.
– Познакомься, Людочка, – кисло произнесла Лариса. – Это дочка твоего папы Анфиса.
– Алиса, – поправила Алиса.
– Ну, это не важно, правда? – защебетала Лариса. – Сейчас, Алисочка, я тебе пирога положу.
– Очень приятно, – холодно произнесла деваха, не меняя своего положения. Алиса тоже лишь коротко кивнула и с вожделением посмотрела на ломоть аппетитного пирога, оказавшегося у нее в тарелке. От тарелки шел густой пар с восхитительным мясным духом. Лариса села рядом с Людочкой, вошедший Геннадий, которому не осталось места за столом, уселся у окна и вытащил сигареты.
– Как живешь, доченька? – с фальшивой любезностью спросил Геннадий. Алиса ответила не сразу. Ее рот был набит вкуснейшим из всех, что она когда-либо пробовала, пирогом. Даже если Лариса ни на что другое не была способна, только за этот пирог стоило бросить ее мать и уйти к Ларисе.
– Да неважно, – пожала плечами Алиса. – Мать все такая же, в голове только театр. Бабушка умерла. Я учусь. Так что все довольно уныло.
– Выглядишь ты просто потрясающе, – произнесла Лариса с противной улыбочкой, – фигура прекрасная, просто фотомодель.
– Не то, что некоторые, – хохотнул Геннадий и покосился на Людочку. Та послала папеньке «благодарственный» взгляд, но промолчала.
– А когда ты школу заканчиваешь? – осведомился Геннадий.
– В этом году, – ответила Алиса, стараясь не выглядеть оголодалой тигрицей, что пожирает добычу с кожицей и косточками. Черт побери, какая вкуснота. Может быть, потребовать, чтобы Лариса удочерила ее? А что? Обед, небось, каждый день…
После этого нехитростного ответа, на лице Ларисы появилась тень. Она настороженно повела глазами. В этот момент она была похожа на перепуганную курицу, увидевшую змею.
– А что, Анфисочка, ты уже подумала, куда ты хочешь поступать? – ласково спросила она.
– Алиса, – поправил супругу Геннадий.
– Ах, да, Алисочка… так что?
– Хотела на дизайнерские курсы походить, но это очень дорого, – просто ответила Алиса и задрала рукав, демонстрируя изящный браслет из бисера. – Я вот такие фенечки делаю, ожерелья и все такое. Но этого недостаточно. Нужно еще учиться, а курсы платные. У меня на них денег нет, а мама так и не работает.
В глазах Ларисы плеснулся ужас. И пока Геннадий собирался что-то сказать, Лариса затараторила, выплевывая слова, как пулемет.
– Ах, все нынче так дорого. Вот мы тоже еле-еле концы с концами сводим, хотя и работаем оба. Вот, Людочка тоже вот-вот школу закончит, надо ей на институт копить, а на базаре все опять подорожало. Вчера прямо на последние деньги купила мяса, завтра даже не знаю, чем питаться будем… И пальто у Людочки совсем прохудилось, и сапожки надо. Прямо не знаю, как выкручиваться будем. А еще мы документы подали на переезд за границу, так вот будем на переезд деньги откладывать…
Лариса все говорила и говорила. Геннадий мрачнел, но даже не попытался заткнуть разошедшуюся супругу. Людочка вяло жевала пирог и с нескрываемым вожделением смотрела на браслет Алисы. Она же доедала пирог и думала: предложат ли еще или нет? Кулинаркой Лариса была знатной, вот только от щедрости она вряд ли страдала. Больше пирога она не предложила, подсунув Алисе чашку с чаем и вазочку с конфетами, зорко наблюдая, чтобы та не съела больше одной. Алиса мрачно пила чай, отчетливо понимая, что никаких денег на курсы ей отец не даст. Не позволит ему эта мегера с крысиными глазками и тучной дочуркой, смахивающей на хомяка. Пока чай не был выпит, Алиса втайне надеялась, что отец все-таки переборет себя и скажет душещипательные слова, вроде: «Эх, доченька, учись, где хочешь, расходы беру на себя!» Но Геннадий молчал, и лишь сочувственно кивал головой. И в этот момент Алисе вдруг стало нестерпимо жалко и себя, и свою никчемную мать. Никому они не были нужны. Вся атмосфера отцовского дома вдруг показалась Алисе противной и ненастоящей, как картонная декорация, годами пылившаяся в театральных запасниках. Допив чай, Алиса поблагодарила за обед, что было встречено натянутыми улыбками. Посидев из вежливости пару минут, Алиса, распрощавшись с надеждой получить от отца помощь, встала и начала прощаться.
– Ты заходи к нам, Анфисочка, – с крокодильей улыбочкой произнесла Лариса, провожая Алису. Та улыбнулась в ответ.
– Непременно зайду, тетя Ира!
– Я Лариса, – поправила та. Алиса улыбнулась еще шире.
– Да какая разница? Ирина, Лариса, Анфиса… Всего вам доброго! Пойду я, мне еще просо перебирать, да сорок розовых кустов надо посадить.
Лариса с грохотом захлопнула дверь за Алисой, едва не прищемив ей руку. Алиса сморщила нос и невесело фыркнула, услышав за дверью: «Твоя дочь такая же дрянь, как ее мамаша. Не смей ее сюда больше приводить!»