Козырной туз

Мецгер Барбара

– Брак по любви? – вскричала леди Люсинда, не веря своим ушам, и запустила кувшин в каминную полку. Стоявшая там пудра для лица упала и рассыпалась, подняв облачко розовой пыли. – Ничего глупее я в жизни не слышала. Откуда такие бредовые идеи? Ради Бога, разве лорды и леди заключают браки по любви? В этом случае лорды женились бы на доярках и птичницах, а леди выходили замуж за секретарей!

Герцог пропустил мимо ушей упоминание о секретарях из-за чувства вины перед дочерью, когда она упомянула о доярке и птичнице.

– Кард

всегда был немного эксцентричен, но насчет мисс Слоун можешь не беспокоиться. Разве он влюбится в такую невзрачную серую мышку? Кроме того, у нас нет другого выхода. Без его денег мы не сможем позволить себе еще один лондонский сезон.

– Брак по любви? – Леди Люсинда не верила, что джентльмен с титулом может столь легкомысленно относиться к своему долгу перед древним родом.

– Совершенно верно. Так продолжай, крошка, заставь его влюбиться в тебя. У тебя еще есть время. Если тебе нужен Кард, играй в его игру, по его правилам, помоги мисс Слоун утвердить свои позиции в высшем свете.

– Не представляю себе, как это сделать. В жизни не встречала такой старомодной девицы. Моя горничная не стала бы надевать платья, которые она носит.

– Я подумал, что твоя горничная вполне могла бы переделать кое-какие твои старые наряды, обновить их по последней мо…

– Мои наряды? Я еще должна отдавать этой замухрышке свою одежду? Мало того что я лишилась своего жениха, что она желает занять мой дом, так еще и собирается снять с меня последнюю рубашку? – Леди Люсинда схватила с каминной полки статуэтку пастушки из китайского фарфора. Герцог подозревал, что она взяла ее в руки вовсе не для того, чтобы стереть с нее слой пудры.

– Нет-нет, моя киска! Кард даст нам денег на приобретение для нее новой одежды. Если она воспользуется некоторыми твоими старыми платьями, у нас останутся деньги на приобретение нарядов для тебя.

Леди Люсинда поставила пастушку на место и перестала вышагивать по комнате.

– Это так, Люси. Ты же всегда любила ходить за покупками, поэтому тебе понравится делать это вместе со своей подругой.

– Но ведь мне придется терпеть ее рядом постоянно – днем и ночью.

– Недолго. Сезон подходит к концу, и все интересующие нас персоны уедут в свои деревенские именья. Кто знает, может быть, к тому времени мы уже отдадим малышку замуж.

– Что? Она выйдет замуж раньше меня? – в гневе вскричала Люсинда, снова схватив статуэтку.

– Успокойся, крошка. Не забывай, что ты леди.

– Незамужняя леди. Стареющая незамужняя леди, чей отец проиграл в карты почти все ее приданое.

Теперь его светлость почувствовал еще более сильные угрызения совести, чем при упоминании дочери о доярке.

– Но теперь, после того как Кард простит мне мои долги и добавит кругленькую сумму, я смогу наконец отыграться, даже после того, как выплачу остальные долги и кое-что заплачу торговцам.

– Горничная угрожает, что, если ей не выплатят жалованье, она уйдет.

– Мой слуга тоже.

Ну и слуги! Никакой верности, правда? Как бы то ни было, с теми деньгами, которые мне дает Кард, я смогу вернуть наше состояние.

Фарфоровую пастушку постигла печальная участь. У нее больше не было головы, не хватало одной руки и части ноги.

– Ха! Вероятность того, что ты вернешь наше состояние, так же мала, как возможность превратить Элеонору Слоун в стильную даму.

Но шанс Люсинды влюбить в себя лорда Карда был еще меньше, практически нулевой. Герцог это понимал. Его дочь тоже. Это понимал даже Редферн, который подслушивал за дверью.

– Нам обоим надо попытаться, крошка. Либо мы возьмем мисс Слоун с собой в Лондон и воспользуемся деньгами Карда, либо возвращаемся в деревню без нее, без надежд на твой брак в следующем сезоне и, возможно, без служанки.

На этот раз леди Люсинда разбила хрустальную вазу. В ней стояли фиалки, которые гармонировали с рисунком обоев в комнате. Нелл сама поставила цветы на каминную полку. Ей хотелось принести в комнату гостей кусочек весны. Теперь фиалки не только гармонировали со стенами, но и украшали пол.

Нелл не понимала, что происходит. Сначала горничная леди Люсинды в слезах выбежала из комнаты и помчалась по Коридору, затем оттуда, поджав хвост, выскочила собачонка. Потом из комнаты донеслись громкие крики, шум и звук бьющейся посуды.

– Его светлость болен? Он упал? Может быть, послать за доктором?

Редферн убрал ухо от двери.

– Лучше пошлите за служанкой с веником и за вашими чемоданами.

Нелл постучала в дверь комнаты.

– За моими чемоданами? Я…

Леди Люсинда открыла дверь. Когда она увидела Нелл, ее мрачное выражение лица сменилось притворным дружелюбием.

– Ах, ты здесь, Элеонора, дорогуша моя. Мы с отцом только что о тебе говорили.

Может быть, весь этот шум и гам был вызван тем, что леди Люсинде помешали наводить красоту? Нелл заметила, что подруга еще не уложила волосы в замысловатую прическу и не надела драгоценности. Нелл обрадовалась, потому что собиралась пригласить ее на пешую прогулку в деревню, где драгоценные камни и модное платье были бы неуместны. Платье леди Люсинды имело на один-два дюйма, а может, и все три вырез больше, чем того требовали приличия, но шаль или меховой палантин исправили бы положение.

Нелл не обрадовалась, увидев лужу на полу.

– Это сделала собачка? Леди Люсинда отмахнулась:

– Ничего страшного. Глупое животное накинулось на вазу с цветами, вот и все.

Как она могла накинуться на вазу, стоящую на каминной полке? Бросив взгляд на полку, Нелл обнаружила, что фарфоровая пастушка тоже исчезла. Оглянувшись, Нелл заметила, что герцог лежит в шезлонге и засовывает фиалку в петлицу своего сюртука. Он улыбнулся Нелл и приветливо помахал ей рукой.

– Извините, что не встаю, чтобы поздороваться с вами, мисс Слоун. Проклятая нога!