Краденые звёзды
Шрифт:
Когда фургон, в котором их везли, вильнул неожиданно, девушка ойкнула — в браслетах защемило кожу. Глеб завалился на бок.
— Пора, пожалуй, — вздохнула Айга.
— Что? Пора? — раздельно проговорил парень, вновь подозревая какой-то подвох в ее словах.
— Задери рубашку.
Глеб решительно не понимал зачем это нужно, но на всякий случай решил не спорить, потянулся к поясу.
— Ох! — сказала Айга, и хотела было всплеснуть руками, но наручники лишь жалобно звякнули на скобах. — Да не свою, мою. То, что тебе нужно, под левой лопаткой — не тут, с другой стороны, понял? И не
Глеб густо покраснел. В помещении было сумрачно, и он надеялся, что в темноте Айга не различит краски, залившей его лицо.
— Не вижу-не вижу… — буркнула она раздраженно. — Делай давай, что просят.
Глеб подошел ближе, присел, как можно деликатнее высвободил блузу из-под пояса, поднял выше.
— Подожди, — девушка привстала на коленях, предоставила доступ к спине. — Продолжай.
Он поднял ткань повыше.
— Что видишь?
— Тату: оранжевый цветок, кажется, в завитках. Темно, плохо видно.
— Это лилия. Зажми два нижних лепестка и завиток сверху.
— Сильно нажать?
— Да как получится, — раздраженно выпалила она и мысленно дополнила: «Торопись!»
Извернув плотно сжатые наручники, Глеб коснулся указанных точек. Айга вздрогнула от прикосновения холодного металла к коже.
Лилия неожиданно вспыхнула красноватым свечением, раздался короткий щелчок. Чуть ниже лопатки очертился идеально ровный круг: раздалось тихое жужжание и выдвинулся цилиндр размером с большой палец примерно. Глеб промычал невразумительное.
— Не биороид я, не думай, — упредила Айга его вопрос. — Так, ради дела внесла несколько изменений в тело, с тех пор пару-тройку сюрпризов в себе таскаю. Очень выручают иногда… А цветок правда классный, да?
— Умгу, — парень не знал что ей ответить.
— Теперь вытащи из цилиндра конус и приставь к одной из скоб. Только так, чтобы кисть не отсечь, она мне еще понадобится. Как запустить его, догадаешься.
Глеб вынул конус из цилиндра, в основании обнаружилась небольшая кнопка. Не теряя времени, он прожег скобу и Айга оторвала руку от стены. Потом отобрала оружие и освободила вторую руку, профессионально срезав в один прием браслет. Прошла к дверям, провела по щеколдам. Распахнулись створки: стало светлее, в помещение с шумом ворвались потоки свежего воздуха. На горизонте, подпирая облака, синела сплошная стена высоток; змеилось по воде, убегая прочь, серое полотно моста; двери полоскало на сильном ветру.
Последовал плавный толчок. Глеб сделал пару шагов назад, чтоб не упасть: охрана в кабине заметила неладное и стала плавно сбавлять ход, намереваясь остановить машину.
Глеб показал Айге свои запястья:
«Освободи.»
«Потом как-нибудь, — подумала она. — Аккумулятор мал. Закрепись лучше, сейчас полетаем.»
Девушка приблизилась к стене граничащей с кабиной, направила конус в пол.
— Готов? — крикнула она, глянув на парня безумными глазами, в которых снова кружили холодные льдинки.
Глеб не успел раскрыть рот, лишь судорожно схватился за остатки срезанных скоб. В эту секунду из кулачка девушки вырвался тонкий алый луч. Зашипел металл, запахло горелым металлом и смазкой. Хлопнуло, машина словно споткнулась на всем ходу.
В тот первый раз, когда по лесу до первой хорошей сосны скакал лимузин с командой Харри, Глеб, можно сказать, ничего не почувствовал, не успел испугаться. Но сейчас он сумел уловить тот миг, когда прожитая жизнь проносится мимо: кадрами, брошенными в пустоту фразами и целыми эпизодами без начала и конца.
Мать с отцом стояли напротив него, напутствуя перед отлетом с Красты… «Чтоб я так жил!.», говорил паренек с соседнего кресла, когда челнок, отстыковался от орбитальной станции и завис в верхних слоях атмосферы над космопортом Цфеды… Тусклое механическое светило пыльной планеты и две пары горящих глаз в мрачном амбаре… Призрак на выгнутых в обратную сторону ногах и ослепительно яркий сгусток плазмы, в мгновение выжигающий кожу на плече…
Лязг и грохот стих. Глеб понял, что дышит. Он оторвался от скоб на полу и, морщась от многочисленных ушибов, поднялся на ноги. Рядом стояла Айга. Смотреть на девушку было страшно: блуза и джинсы изодраны, одна рука висит плетью вдоль бока, ссадины на скулах, по подбородку из расквашенной губы стекает кровь. Она кривилась в усмешке, не хватало одного клыка и кончика правого уха.
Не сговариваясь, вышли на дорогу: двери у фургона оторвало в полете, они исчезли в воде. Было жарко, светило яркое солнце, волны вяло били о металлопласт дорожного полотна.
Затем, с подачи Айги, прошли к кабине. Стекла оказались выбиты, водитель и пассажир обвисли без сознания в ремнях. Сработали все подушки безопасности.
Впереди по дороге к ним приближалась черная точка.
— А если б мы угодили в воду?! — зло выкрикнул Глеб, чувствуя стук крови в ушах. — Я ж плавать не научился до сих пор!
— Тогда бы нам не повезло. Я срезала двери, чтоб не утонуть.
— А охрана! Они могли не выбраться!
— Тогда бы не повезло им, — ответила девушка. Приложив ко лбу здоровую руку, она смотрела на быстро растущую точку на полотне. — Жизнь коварна, бывают непредвиденные потери… Но вообще, что-то часто истерить стал, не находишь? Мужик ты, или где?
— А как тут окажешься спокоен? То одно, то другое случается. Я десять раз сдохнуть мог! Еще в башке таскаю неизвестно что…
— Плохо, что не можешь понять — именно это тебя и спасло тогда в баре. Если бы не старый чип, серпент не оставил бы в живых свидетеля, сжег бы плазмой раньше. Не были нужны ему чужие глаза. Он хоть и машина, но не такая глупая, как кажется на первый взгляд.
Айга коснулась рукой поврежденного плеча, размяла немного. Потом шевельнула пальцами подбитой руки, сжала-разжала кулак.
Все-таки удивительная у нее способность к регенерации тканей. Насколько она человек, а насколько эфес? Глеб слышал раньше о полукровках, но нигде не упоминалось, что они так же живучи, как и их злосчастные предки. Надо будет задать вопрос…
Точка уже приблизилась достаточно, чтобы можно было различить в ее очертаниях каплю многоместного авто. Даже странно как-то, что на дороге до сих пор не объявилось другого транспорта. В дневное время обычно это направление забито до отказа.