Крадущие совесть

Пискарев Геннадий

Лежат перед нами простые, бесхитростные, но такие прекрасные человеческие документы. Будто бы и нет ничего в них такого особенного – люди делятся новостями, ведут незатейливый разговор о жизни, просят совета, открывая и изливая душу незнакомому вроде бы человеку. А вдумаешься: как же отзывчивы и внимательны наши люди, сколько тепла, широты и любви хранится в сердцах.

«Дорогой Василий Ильич! – пишет В.И. Мокроусову Раиса Романовна Спасик из Ростовской области. – Хороший вы человек! Сколько вы знаете, сколько умеете… Счастья вам! Но на тракторе в ваши годы можно бы и не работать уже. Надо беречь здоровье. Жена, Катерина, пусть вас жалеет. Правда, вы пишите, что, бывает, ругаетесь с ней. Оно, конечно, немножко можно и поругаться. А потом надо кому-то и уступить, промолчать. Их двух один должен умнее быть…»

Улыбку и тихую радость вызывает письмо. Какой родник человечности бьет из каждой строчки его!

А вот поздравления с праздником, открытки с видами мест, в которых живут адресаты: «Такие цветы растут только в наших горах». Житейские сообщения: «отелилась корова, хороший теленочек», «дочке купили школьную форму – нынче пойдет в первый класс», «недавно скончался отец мой, прошедший дорогами войны от Москвы до Берлина…»

Ну разве не говорит все это о великом чувстве единства, живущем в нашем народе, стремлении его «на миру» пережить и радость и боль?

И надо отдать должное нашему герою» Василий Ильич ни одно письмо не оставил без ответа. Более того. Как с удовольствием сообщил нам автор зарисовки о нем Анатолий Митрохин, со многими, кто написал ему, ведет постоянную переписку.

Екатерина Семеновна, супруга его сетует, шутя: «И мне-то покоя не стало. Ильич-то мой туговат немного на ухо. Когда пишет письма, а пишет он их по ночам, вслух проговаривает каждое слово». И все же видно было, что в душе Екатерина Семеновна гордится своим мужиком.

И мы понимаем ее. Вековой опыт нелегкой жизни мудрой основательностью ложится в его суждениях. Все в них просто и, может, потому по-особому доверяемо. А вопросы иной раз заковыристые. Один из адресатов, к примеру, спрашивает Василия Ильича: «Построили мы сарай. А его хотят снести. Как быть, подскажите?» И Василий Ильич отвечает «Обращайтесь в местный Совет. Если планом строительство предусмотрено, ничего не бойтесь, а если построили по своему усмотрению, разговор иной».

Примерьте к себе этот неофициальный тон, эту рассудительность, и вы поймете, сколько лишних жалоб в разных инстанциях сняли бы вот такие мудрые старики, если бы мы почаще и по-доброму говорили друг с другом.

Есть письма и другого свойства. Но опять искреннее участие и отзывчивость душевного человека помогают решить очень важный вопрос. «Один товарищ из Свердловской области, – сообщает нам с радостью земляк В.И.Мокроусова, – пожелал приехать в Ильинку, попросил Василия Ильича присмотреть домик с садиком, который можно бы было купить. Василий Ильич рекомендовал ему написать письмо председателю колхоза. Тот так и поступил. И вот уже ждут в «Родине» новосела.

Да, не ошиблись люди в Василии Ильиче, сказав о нем похвальное слово. Приятно это осознавать. А вот и пожелания: «Побольше печатайте рассказов о добрых людях».

Но главное, во имя чего мы возвращаемся к простой судьбе рязанского плотника, все же в другом. Большая почта, идущая, помимо газеты, непосредственно к тем, о ком мы пишем, это ведь и свидетельство неутоленной, невостребованной жажды обычного человеческого общения. Организаторы досуга, подумайте об этом! Поменьше казенщины, побольше нормального человеческого разговора.

За чертой

Пришедшие на волне беспринципности, наглости и бесовщины менеджеры новой России прекрасно понимали и понимают, что они не смогут удержаться у кормила, если народ, русский, в частности, околпаченный ими, вдруг обретет свойства и качества, за которые поднял в победном сорок пятом тост главнокомандующий, – ясный ум и стойкость. По сему нынешние хозяева жизни делают все, чтобы затуманить сознание людей, чтобы они постепенно деградировали и катились вниз, облепленные пороками собственными и навязанными извне. Верное средство тут – спаивание народа. Все знают, как это происходило и происходит – отказ от антиалкогольной компании, начатой и порушенной «Лимонадным Джо» – Горбачевым, ликвидация госмонополии на продажу спиртного, неумная реклама горячительных напитков, ввоз и производство вредоносного пойла, круглосуточная продажа его на всех перекрестках необъятной России и т. д. и т. п.

Итог – национальная трагедия. Потребление алкоголя на душу населения давно перепрыгнуло ту черту, за которой начинается уничтожение, геноцид народа.

Ныне власть вроде бы спохватилась, принимает какие-то меры, но, увы, точка отсчета с которой возможно восстановление здорового образа жизни, пройдена. Оправдываясь, нынешние управители, говорят о тяжелом наследии в этом плане, полученном от страны Советов, которой давным давно нет. И не «совковая», а «комковая» Россия, укравшая у чад своих совесть, вырастила не одно уже поколение алкоголиков, наркоманов, импотентов.

Да, на Руси пили с давних времен. Но не то, что пьют сейчас, не так и не столько. Пьянство осуждалось, с ним боролись всеми доступными способами (общественным мнением, медицинским вмешательством, административным нажимом), но при этом всегда помнили, что дело имеется тут с человеком, и что пьянство – зло социальное.

Помнится, мой шурин, работавший в советском посольстве в Индии, привез своей сестре – моей жене подарок – очень красивый перстень с натуральными, огромными жемчужинами. «И сколько же он стоит?» – спросил я дарителя – «Да столько же, сколько стоят там две бутылки водки, – ответил родственник-дипломат, и, видя мое удивление, добавил, – но это, между прочим, двухмесячная зарплата хорошо оплачиваемого индийского рабочего на металлургическом предприятии».

Индия – трезвая страна. Может, и нам бороться с любителями «горячительного» индусскими методами? В советское время главным здесь были, однако, другие приемы. И было четкое осознание беды, причин ее порождающих. Свидетельство тому ниже следующие материалы.

Тревога матери

– Неужели будете брать под защиту Антоновых? – и ответственное лицо, задавшее этот вопрос, посмотрело на меня то ли удивленно, то ли неодобрительно.

А я до сей поры мучаюсь, осмысливая нескладную жизнь этой самой семьи, где отец и четыре сына его систематически пьют.

Легко заклеймить позором этих людей, каждый раз, вообще-то кающихся с похмелья и стремящихся работой до самозабвения искупить вину свою. Легко предъявить им строгий и суровый счет за содеянное в нетрезвом виде.

И это будет верно. Но не до конца. Потому что в их падении виноваты не только они. И с особой болью принимаю крик исстрадавшейся души Ефросиньи Филимоновны Антоновой, сорок лет отдавшей нелегкому крестьянскому труду, написавшей в редакцию не чернилами – кровью: «Почему нет места детям моим на родной земле?»