Крадущийся кот
Шрифт:
— Спасибо…
— Такая девочка как вы, хорошенькая и воспитанная, не должна здесь находиться.
— Я и не буду… скоро.
Темпл высвободила руку и выпрямилась на стуле, прислушиваясь к отдаленным звукам сцены, доносящимся из колонок в мрачной пустой гримерке.
— Сколько вам лет? — вдруг спросила Вильма.
— Тридцать, — ответила Темпл. В желудке у нее стало холодно.
— Тридцать. Хороший возраст. Достаточно взрослая, чтобы кое-что понимать, и достаточно молодая, чтобы не начать разваливаться на части… Когда у вас день рождения?
— Я Близнецы, — ответила Темпл, стараясь потянуть время. Ее мысли кипели, как вода в чайнике. Этот вопрос про день рождения звучал абсолютно невинно… Но никто в наше время не интересуется ни чьими днями рождения. Кроме нее и убийцы. Нет!.. Этот интерес — просто проявление материнского инстинкта со стороны Вильмы. Темпл даже не подумала бы ни о чем таком, если бы не была настолько вымотанной и расстроенной, если бы не подвергалась стрессу и не видела смерть так близко, в таких неподходящих местах, на таких невинных лицах…
Вильма кивнула, достала иголку с ниткой и начала зашивать незаметную дырочку на стрингах, рассуждая о Близнецах:
— С конца мая по конец июня. Хорошее время года. Хорошее время, чтобы родиться, неплохое для того, чтобы выйти замуж… для рождения детей, да и для смерти тоже. Вы ведь июньская, да? Середина Близнецов?
— Июньская, — ответила Темпл неохотно.
— А какого числа?
— Зачем вам?
Лохматые брови Вильмы приподнялись от удивления:
— Как зачем? Я делаю тортики на дни рождения девочек. Ничего страшного, они быстро выгоняют все калории, пока танцуют. Вы, молодые, можете слона съесть, и все равно оставаться тоненькими, как спички. Особенно, с такой практикой. И с этой ужасной, громкой, вечно повторяющейся музыкой.
— Вы приносите торты на каждый день рождения? Вильма кивнула:
— Домашние. Последний был «Леди Балтимор». Никто больше не печет «Леди Балтимор». Но мне для моих девочек ничего не жалко.
— Я помню, видела тут полусъеденный торт в начале недели…
Вильма снова ласково кивнула, как бабушка над шитьем:
— Это и был как раз мой «Леди Балтимор». Они его уплетали за обе щеки, как маленькие свинюшки.
— И вы знаете… все их дни рождения?
— Конечно! Как бы я иначе могла делать для них тортики? Когда ваш, дорогая? Я испеку для вас «Красного дьявола», сто лет его не пекла. Скажите мне дату.
— Июнь, — продолжала тормозить Темпл. — И до него еще почти год. Вильма, что вы думаете по поводу убийств?
— Ужасно, — ответила та. — Ужасные вещи… То, что сделали с моими девочками, было ужасно.
У Темпл сложилось впечатление, что Вильма говорит не об убийствах, а о тех бедах, которые предшествовали им в прошлом девушек.
— Значит, вы знали Глинду, и Китти, и близнецов?
— Я знаю всех моих девочек, — подтвердила та.
— А вы знали, что Глинда и Китти жили с мужчинами, которые над ними издевались, а одну из близняшек насиловал собственный отец?
— Только одну? — лицо Вильмы вытянулось от шока. — Только одну из них? Не может быть. Наверное, только одна это признавала, а вторая отрицала. Отрицание — очень распространенная вещь в таких случаях, — произнесла она, как попугай, повторяющий слова, услышанные в кабинете психиатра.
Темпл подумала, что Вильма, должно быть, имеет большой опыт таких бесед.
— Действительно, — сказала она. — Но как жаль, что этих девочек больше нет с нами! Что они не смогут выступить на конкурсе. А ведь все они только недавно отпраздновали свои дни рождения.
— Я помню, да, делала для них тортики… Но разве недавно?
Темпл начала загибать пальцы:
— Дороти-Глинда родилась в марте. Китти — в апреле. А близнецы в июне, они и были Близнецы, как я. Странно, правда?
Вильма пожала плечами, завязала узелок, взяла маленькие хромированные портновские ножницы и отрезала остаток нитки:
— Все мы когда-то родились.
— Но разве не странно, что дни рождения жертв так точно совпадают с календарем: март, апрель, июнь. Только мая нет.
Вильма раздумывала пару секунд:
— Нет, есть.
— Как это есть? Вы думаете, что имеется еще одна жертва, про которую никто не знает?
Вильма поджала губы:
— Вы должны знать девочек. Нужно уметь слушать.
Джипси и Джун. Все знают, что это сценические имена. Все думают, что это в честь Джипси Роуз Ли и ее сестры Джун Хавок.
— А что, это не так?
— Так, только имя Джун — настоящее, данное при рождении. Понимаете? С него все началось.
В коридоре раздался смех пробегающих наверх стриптизерш, эхом прокатился к лестнице. Вильма встала и закрыла дверь. Темпл приоткрыла рот, ее пальцы невольно сжались от страха.
— Я ничего не поняла, — призналась она.
— Наверное, я не должна вам этого рассказывать, — Вильма снова уселась на свой стул, но отложила шитье в сторону. — Они не любили эту историю и старались ее забыть. Иногда близнецы странно реагируют на простые вещи… Джун и ее сестра родились с разницей в несколько минут.
Темпл кивнула:
— Первого июня 1967 года.
— Нет, — уточнила Вильма. — Я знаю от них самих: это Джун родилась первого июня 1967 года, в двенадцать часов тринадцать минут ночи.
— А… о, господи! Джипси родилась ночью тридцать первого мая и ее окрестили… Мэй?!
Вильма улыбнулась и кивнула:
— Они ненавидели все эти школьные шутки насчет мая и июня. Я думаю, они ненавидели даже те несколько минут, которые их разделяли. Эти девочки были прямо неразлучны. Было бы жестоко убить одну из них и оставить другую жить.
Ужасная догадка осенила Темпл:
— Точно так же было верхом жестокости насиловать только одну из близняшек! Джипси была права. Их отец сделал жертвой только ее, чтобы увеличить возможность манипулировать ими… И она сменила имя, потому что ненавидела его и человека, который подзывал ее этим именем к себе, чтобы в очередной раз изнасиловать. Лицо Вильмы приняло стыдливое выражение: