Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?
Шрифт:
Во-вторых, поскольку детальное изучение уровня боевой выучки всей «предрепрессионной» РККА также представляет собой крайне трудоемкую задачу, мы ограничимся привлечением материала по трем самым мощным группировкам этой армии – Киевскому (КВО) и Белорусскому (БВО) военным округам и приравненной к военному округу Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. Представление обо всей «предрепрессионной» РККА этот материал даст вполне: ведь в КВО, БВО и ОКДВА дислоцировалось тогда от 43 до 47 % советских стрелковых дивизий и от 50 до 60 % механизированных и тяжелых танковых бригад. В то же время факт участия войск ОКДВА в пограничных конфликтах 1936 – первой половины 1937 г. позволит сделать сравнение с «послерепрессионной» Красной Армией, участвовавшей в целом ряде военных конфликтов, более показательным. Показательность сравнения увеличит и то обстоятельство, что во главе «предрепрессионных» КВО и БВО стояли соответственно И.Э. Якир и И.П. Уборевич, считающиеся, наряду с М.Н. Тухачевским, наиболее выдающимися из репрессированных военачальников, а «предрепрессионную» ОКДВА возглавлял также окружаемый
Правда, документы, освещающие боевую выучку «предрепрессионных» КВО и БВО, сохранились в сравнительно ограниченном количестве. В тех фондах Российского государственного военного архива (РГВА), где должна была отложиться основная их масса – в фондах управлений КВО и БВО, – имеются лишь комплекты секретных и совершенно секретных приказов по КВО за 1935 и 1936 г., подборка приказов и директив политуправления КВО за те же годы да документы, освещающие подготовку Киевских маневров 1935 г. и ход и итоги Шепетовских маневров 1936-го. При этом приказы по КВО не отличаются пристальным вниманием к вопросам боевой подготовки и ее результатам, а фонд управления БВО документов, освещающих ход боевой подготовки и боевую выучку войск округа, не содержит вообще! Выручают, однако, фонды частей и соединений КВО и БВО, а также фонд Политуправления РККА (ПУ РККА). Имеющиеся в них:
– комплекты приказов по двум из 11 стрелковых корпусов КВО и БВО за 1937 г., по одной из 29 стрелковых дивизий за 1936-й и по одному из соответственно 72 и 90 стрелковых полков за 1935-й и 1937-й, а также
– подборки приказов, политдонесений начальников политотделов соединений и протоколов партийных или комсомольских собраний и конференций по еще примерно полутора десяткам частей и соединений за 1935, 1936 и 1937 годы,
в своей совокупности образуют случайнуювыборку. Соответственно результаты анализа этой выборки могут быть уверенно экстраполированы на тот или иной округ в целом. Подчеркнем, что источники из этой выборки чрезвычайно информативны и весьма достоверны. Так, в приказах по частям и соединениям подводятся итоги проверок хода боевой подготовки этих частей и соединений их командованием или представителями вышестоящего штаба, а проверки эти проводились предельно тщательно и по методике, которая выдает в проверяющих знатоков боевой подготовки. А поскольку информация об итогах проверок предназначалась не для начальства, а для подчиненных, она в приказах отнюдь не «лакировалась». Направлявшиеся вышестоящим политорганам политдонесения (к сбору материала для которых привлекались командиры и другие специалисты) также содержали информацию о ходе и результатах боевой подготовки, и если и приукрашивали истинное положение дел, то ненамного. Ведь хоть политработники и несли прямую ответственность за боевую подготовку и ее результаты, их статус «надзирающих» за командным и техническим составом ставил их в позицию пусть не стороннего, но все же несколько отстраненного наблюдателя… Ну, а обсуждение проблем боевой подготовки на партийных и комсомольских собраниях и конференциях носило не только исключительно деловой, но и невероятно откровенный характер, и ценность этих источников просто не поддается описанию (то же надо сказать и о различных армейских совещаниях, протоколы отдельных из которых сохранились в фонде ПУ РККА).
Кроме того, в фонде Управления боевой подготовки РККА (УБП РККА) отложилось позволяющее прийти ко вполне определенным выводам количество актов, докладов и других материалов проверок боевой подготовки частей и соединений «предрепрессионных» КВО и БВО работниками центральных управлений РККА – боевой подготовки и Автобронетанкового (материалы этого последнего встречаются и в фонде ПУ РККА). Эти источники отличаются теми же достоинствами, что и материалы «внутриокружных» проверок (см. выше), а материалы проверок состояния войсковых соединений работниками ПУ РККА (небольшое количество которых сохранилось в фонде этого управления) – теми же достоинствами, что и политдонесения. Фонд УБП РККА обеспечивает нас и ценнейшими источниками для изучения таких показательнейших проверок боевой выучки войск «предрепрессионной» РККА, как прошедшие в 1936 г. Белорусские и Полесские маневры и большие тактические учения под Полоцком (это исключительно яркие и содержательные доклады и заметки начальника УБП РККА А.И. Седякина и подробный доклад его заместителя М.Н. Герасимова). Могут помочь и такие сохранившиеся в фонде ПУ РККА источники, как отчеты КВО об итогах боевой подготовки его войск за 1935 и 1936 гг., аналогичный отчет БВО за 1937-й и черновик отчета политуправления БВО за 1935-й. Конечно, составители таких отчетов, стремясь выставить свой округ перед Москвой в лучшем свете, старались преувеличивать свои достижения и замазывать недостатки. Но если в таком отчете все-таки упомянуто о каких-либо изъянах, то можно не сомневаться, что эти последние действительно имели место (причем скорее всего в куда большем масштабе)… В общем, задача изучения боевой выучки «предрепрессионных» КВО и БВО может считаться вполне обеспеченной источниками.
Тем более это можно сказать о задаче изучения боевой выучки «предрепрессионной» ОКДВА. Фонды управлений этой армии и ее Приморской группы просто изобилуют освещающими эту выучку документами – характеризующими и объединение в целом, и почти каждое из его соединений, вышедшими из-под пера и самих дальневосточников, и московских проверяющих, представленными и отчетами для вышестоящих инстанций, и отчетами «для внутреннего пользования», и приказами, и актами проверок, и аналитическими докладами, и донесениями о боях, и протоколами партконференций, и докладами особистов… Ценным дополнением к ним служат приказы по частям и соединениям и протоколы партсобраний, сохранившиеся в фондах ряда частей и соединений ОКДВА.
Проверить правомочность распространения выводов по трем округам на всю РККАнам позволят стенограммы заседаний Военного совета при наркоме обороны (подводивших итоги учебного года в войсках и отличавшихся сочетанием казенно-оптимистических рапортов о «достижениях» – в которых, однако, тоже прорывался подчас «крик души» – со вполне деловыми выступлениями), аналитические доклады и директивы заместителя наркома обороны М.Н. Тухачевского и начальника 2-го отдела Штаба РККА (с 22 сентября 1935 г. – 2-й отдел Генерального штаба РККА, а с 9 апреля 1936 г. – УБП РККА) А.И. Седякина и посвященные вопросам боевой подготовки приказы, директивы и директивные письма наркома обороны К.Е. Ворошилова и начальника Штаба РККА (с 22 сентября 1935 г. – Генеральный штаб РККА) А.И. Егорова, составлявшиеся специалистами 2-го отдела Штаба РККА/2-го отдела Генштаба РККА/УБП РККА.
Более подробная характеристика конкретных источников (или конкретных видов источников или корпуса источников, позволяющих выяснить тот или иной конкретный вопрос) будет даваться нами в процессе исследования.
И, наконец, упростим свою задачу еще в одном отношении: оставим за рамками исследования ВВС и ограничимся изучением боевой выучки сухопутных войск, а в этих последних не станем рассматривать выучку кавалерии (за исключением входивших в ее состав танковых частей): боевое значение составлявших ядро этого рода войск сабельных подразделений в условиях Европейского театра военных действий – на котором проходила Великая Отечественная война – в 30—40-е гг. было уже невелико.
Прежде чем перейти непосредственно к исследованию, уточним ряд терминологических вопросов. В отличие от многих отечественных историков мы считаем невозможным называть командный и начальствующий состав Красной Армии 30-х – начала 40-х гг. офицерами (офицерством, офицерским составом, офицерским корпусом) и потому, что «офицерским составом» он стал именоваться лишь с июля 1943 г., и потому, что название «офицер» большинству советских командиров тех лет подходило как корове седло 33. С октября 1924 по сентябрь 1935 г. советское «офицерство» именовалось «начальствующим составом», а с 26 сентября 1935 г. по июль 1943-го – «командным и начальствующим» (во многих документах и устных выступлениях конца 30-х гг. продолжали употреблять старый термин «начсостав»). К командному составупри этом отнесли командиров подразделений, частей, соединений, а также лиц, занимавших как в частях, так и в учреждениях РККА должности, для исполнения обязанностей которых требовались командный стаж и соответствующая военная подготовка 34. К начальствующему составус 26 сентября 1935 г. стали относить военно-политический, военно-технический, военно-хозяйственный и административный, военно-медицинский, военно-ветеринарный и военно-юридический состав. Мы будем именовать советское «офицерство» 30-х – начала 40-х гг. – как применительно к периоду с 26 сентября 1935 г. по июль 1943 г., так и применительно к периоду до 26 сентября 1935 г. – комначсоставом (командным и начальствующим составом, командирами и начальниками).Если же речь будет идти только о командном или только о начальствующем (в значении, существовавшем после 26 сентября 1935 г.) составе, мы будем использовать термины «комсостав» (командный состав, командиры)и «начсостав» (начальствующий состав)соответственно. Напомним, что командиры взводов, рот и батарей (а после введения 22 сентября 1935 г. персональных воинских званий – лейтенанты и старшие лейтенанты) относились к среднему комсоставу, командиры батальонов, дивизионов и полков (а затем капитаны, майоры и полковники) – к старшему, а командиры соединений (а затем те, кто имел персональное звание комбрига, комдива, комкора, командарма 2-го или 1-го ранга и Маршала Советского Союза или с мая 1940-го генеральское) – к высшему.
Та категория военнослужащих, которая в дореволюционной России именовалась унтер-офицерами, а с июля 1943 г. именуется в нашей стране сержантами (сержантским составом), в 1924-м – сентябре 1935 г. называлась «младшим начальствующим составом», а с 26 сентября 1935 г. по июль 1943 г. – «младшим командным и начальствующим составом». Мы будем именовать ее (как применительно к периоду до 26 сентября 1935 г., так и применительно к периоду с 26 сентября 1935 г. по июль 1943 г.) младшим комсоставом (младшим командным составом, младшими командирами)и лишь в отдельных случаях – младшим комначсоставом: подавляющее большинство военнослужащих этой категории, оказывающихся в поле нашего зрения, занимало именно командные должности – командира отделения и помощника командира взвода.
И, наконец, напомним про обстоятельство, игнорируемое сейчас практически всеми отечественными исследователями: в конце 1939 г. слово «Рабоче-Крестьянская» из официального наименования Красной Армии исчезло, и с конца 1939-го по март 1946-го (когда было заменено на «Советская» и слово «Красная») эта армия именовалась просто Красной. Соответственно использовать для обозначения Красной Армии этого периода аббревиатуру «РККА» нельзя. (С весны 1940-го вошла в обиход аббревиатура «КА», но сфера ее употребления была весьма ограниченной, и пользоваться ею мы не будем.)