Крах игрушечного королевства
Шрифт:
Щелкнул выключатель.
Тутс прищурилась.
Теперь она рассмотрела невысокую перегородку, отделяющую спальный уголок от места, в котором, наверное, обедали: стол, покрытый огнеупорной пластмассой и банкетки, обтянутые кожзаменителем. Дальше — еще одна низкая перегородка, за ней маленькая кухня. Камбуз. Кажется, так это называется. Значит, это был самый маленький из отсеков яхты — наверное, это называется каютой, — разделенный перегородками, то есть переборками. Уоррен прошел через каюту. Из-за низкого потолка ему приходилось стоять согнувшись. Тутс подумала, что она ненавидит яхты.
— Ну и что все это значит? — требовательно спросила она.
— Что — «все это»?
— Почему я прикована к стене? Где ты выкопал эти дурацкие железки? — спросила Тутс, подергав наручник.
— В сент-луисском полицейском управлении.
— Ключ у тебя?
— Да, у…
— Тогда открой их сейчас же, — приказала она и еще раз дернула за наручник.
— Извини, Тутс.
— Ну что ж. Что мы имеем? Во-первых, взлом, — принялась размышлять вслух Тутс. — Это верные пятнадцать лет. Дальше — похищение…
— Незаконное лишение свободы, — поправил ее Уоррен.
— Спасибо. Это еще пять лет. Может, ты лучше немедленно отомкнешь наручники, повернешь это корыто к берегу и отвезешь меня домой — и мы забудем об этой истории?
— Нет, — твердо сказал Уоррен. — Извини.
— Тогда я снова повторяю свой вопрос. Что все это значит?
— Это значит, что тебе придется отвыкать от наркотиков, — ответил Уоррен.
В пятницу, пятнадцатого сентября, в девять утра большое жюри заслушало показания Пита Фолгера, приглашенного в суд от имени народа штата Флорида. Без шести двенадцать присяжные вынесли свой вердикт и попросили прокурора возбудить дело об убийстве первой степени.
Через десять минут после этого Фолгер позвонил мне в контору. Он сообщил, что вердикт оказался именно таким, какого он ожидал. Еще он сказал, что мою клиентку решено взять под стражу, и что он сейчас пойдет узнавать, под какой залог ее согласятся отпустить. Он также упомянул, что в порядке дружеской услуги сейчас посадит кого-нибудь из своих служащих напечатать список опрошенных сегодня свидетелей. Фолгер выразил надежду, что я сам с ними поговорю, причем по возможности побыстрее. Потом он предложил обсудить одно дело, которое, по его словам, могло сэкономить его конторе кучу времени, а государству — оплату электроэнергии.
Я позвонил Лэйни, чтобы сообщить ей эту скверную новость и сказать, что я буду добиваться освобождения под залог…
— Ты думаешь, тебе это удастся?
— Я уверен.
— Это хорошо, а то я приглашена на вечеринку, — сказала Лэйни. — Я внезапно приобрела скандальную известность.
— Не вздумай ни с кем обсуждать это дело.
— Само собой.
— Все будут хотеть разузнать побольше. Ты просто отвечай, что твой адвокат запретил тебе об этом разговаривать. Если кто-нибудь будет слишком сильно настаивать, просто уходи оттуда.
— Хорошо. Спасибо, Мэттью.
— Прокурор уже предложил обсудить это дело. Мне кажется, это хороший признак.
— А разве нам нужно заключать с ним сделку?
— А мы и не будем ее заключать.
— Я не убивала Бретта.
— Я знаю.
— Знаешь?
— Конечно, знаю. Где будет проходить эта твоя вечеринка?
— На яхте у Розенбергов.
— Мир тесен, — пробормотал я.
Тутс слушала, как Уоррен возится на камбузе. Она по-прежнему лежала на пенопластовом матрасе, не застеленном даже простыней, и пыталась одернуть юбку. У Тутс было такое ощущение, что она вся покрыта коркой соли. Она ненавидела яхты. Ее правая рука была неудобно заведена за голову и прикована к скобе из нержавейки. Если Тутс садилась, она могла видеть Уоррена. Он стоял у маленькой печки, слева от трапа, ведущего на палубу. Каюту заполнил запах еды.
В конце концов он поставил перед Тутс поднос с яичницей, поджаренными сосисками, тостами и кофе.
— Кто ведет эту посудину? — первым делом поинтересовалась Тутс.
— Мы лежим в дрейфе.
— А мы ни во что не врежемся?
— Яхта находится в тридцати милях от берега. Нам просто не во что врезаться.
— Отомкни наручник.
— Нет, — покачал головой Уоррен.
— Ну и как я буду есть, если моя рука прикована к стене?
— Пользуйся левой рукой. Или, если хочешь, я покормлю тебя с ложечки.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — отрезала Тутс, взяла вилку в левую руку, уселась на койке, скрестив ноги на индейский манер, и принялась за еду. Уоррен наблюдал за ней.
— Ты понимаешь, что совершил ошибку? — поинтересовалась Тутс.
— Разве?
— Да, Уоррен, да. Я совершенно чиста.
— Вот уж нет, — не согласился Уоррен.
— Я не понимаю, откуда ты получил эти сведения, но я могу поклясться…
— Я нашел пустые флаконы из-под крэка у тебя в мусорной корзине.
— С чего ты вообще решил заявиться ко мне домой?
— Полагаю, я достаточно хорошо умею узнавать людей, пристрастившихся к кокаину.
— Ты не имел никакого права!
— Я твой друг.
— Ничего себе друг — взял и приковал меня к стене.
— А без этого ты осталась бы на яхте?
— Уоррен, тебе придется меня отпустить. Все равно придется.
— Нет.
— Уоррен, я не нуждаюсь в няньке. Я уже большая девочка.
— Вот и я тоже так думал, Тутс.
— Я больше не употребляю наркотики. Что по-твоему, я похожа на чокнутую? Это были пузырьки от духов. Они просто похожи…
— Ага, конечно.
— …просто похожи на флаконы из-под крэка.
— А как насчет того, что я нашел у тебя в сумочке?
— Я понятия не имею, что ты нашел у меня в сумочке. Ты не имел никакого права в ней копаться. Ты вообще не имел права заваривать эту кашу. Что такого ты нашел в моей сумочке, чтобы это дало тебе право…