Крах игрушечной страны
Шрифт:
Кроме того, твое вознаграждение будет гарантировать оптимальное выполнение нашей части.
С точки зрения Лэйни, все это звучало довольно двусмысленно.
— Ну как это тебе в целом?
— Не знаю. Мне нужно обсудить это с Мэттью, — ответила Лэйни, поправила очки и уже собралась было встать с банкетки, когда Бретт взял ее за руку.
— Лэйни, я хочу, чтобы мы ударили по рукам сегодня вечером.
— Нет, не могу. Сперва я поговорю с Мэттью.
— Сантос пообещал принять решение к двадцать седьмому сентября.
— Ну, пообещал,
— Или к концу месяца уж наверняка. Ты понимаешь, что можешь проиграть?
— Тогда почему ты предлагаешь мне сделку?
— Я предпочитаю, чтобы мы с тобой решили эту проблему по-свойски.
— Может, и решим. Дай мне посоветоваться с Мэттью.
— Когда ты собираешься с ним поговорить?
— Я попытаюсь ему дозвониться, когда вернусь домой.
— А когда ты сообщишь мне результат?
— Как только мы примем решение.
Бретт протянул руку. Лэйни пожала ее. Пистолет лежал на столе, рядом с фарфоровым блюдцем.
— Тогда я в последний раз видела его живым, — сказала мне Лэйни.
Уоррен сидел в темноте, ожидая, пока она вернется домой. В сущности, это вовсе и не похищение. Согласно законам штата Флорида, под похищением понимается "насильственный или достигнутый при помощи угроз увод или тайное заточение какого-либо человека, происходящее против его воли и без законных на то оснований…"
Именно это Уоррен и собирался сделать.
"С целью…"
Вот оно — ключевое слово.
"С целью получения выкупа или вознаграждения, или с намерением использовать этого человека в качестве заложника, или причинить ему телесные повреждения, или запугать жертву либо другого человека, или помешать исполнению правительственных либо политических должностных обязанностей".
Никаких таких намерений у Уоррена не было.
Следовательно, то, что задумал Уоррен, являлось незаконным лишением свободы, каковое определялось в статуте как "насильственный или достигнутый при помощи угроз увод или тайное заточение какого-либо человека, происходящее против его воли и без законных на то оснований…"
А вот с этого места начинались отличия.
"С любой целью, помимо тех, которые перечислены в разделе 787.01" — то есть, в разделе, дающем определение похищения.
К этому еще может добавиться обвинение в краже со взломом, поскольку в десять вечера, увидев, как подъезжает ее темно-зеленый «шевроле», Уоррен снова незаконно проник в ее квартиру. Он сидел прямо у двери, чтобы не пропустить момент, когда она вставит ключ в замочную скважину. Уоррен притащил с кухни стул и поставил его рядом с дверью. У его нос стояли бутылка и стакан.
С улицы долетел бой колоколов.
Уоррен прислушался.
Одиннадцать вечера.
Он посмотрел на свои часы.
Те спешили на две минуты.
Или, возможно, церковные часы на две минуты отставали.
Или, возможно, колоколам требовалось две минуты, чтобы прозвонить одиннадцать раз. Уоррен задумался — а существуют ли абсолютно точные часы? Когда секундная стрелка переходит на следующее деление, эта секунда уже уходит. Или нет? Или когда на циферблате часов высвечиваются цифры 11:02:31, разве на самом время уже не ушло? Уже прошли какие-то доли секунды после 11:02:31, нет, 11:02:32, нет, уже 11:02:33… Нет, к чертям метафизику, так и свихнуться недолго.
Уоррен услышал шаги в коридоре — перестук высоких каблуков. Когда леди отправляется за покупками, она должна выглядеть безукоризненно.
Уоррен снова подумал о том, где же она теперь отоваривается.
Шаги остановились перед дверью.
Она пришла домой.
Уоррен поднял бутылку и осторожно передвинул стул, освобождая дорогу.
Слышно было, как ключ повернулся в замке.
Уоррен откупорил бутылку и засунул ее себе в карман.
Щелкнул замок.
Уоррен прижался к стене сбоку от двери и постарался взять себя в руки.
Дверь отворилась. Она вошла в квартиру, прикрыла за собой дверь, заперла ее, потянулась к выключателю…
— Привет, Тутс, — произнес он.
— Уоррен? — удивленно спросила она, поворачиваясь, и в этот момент он прижал к ее лицу смоченный хлороформом носовой платок.
Глава 3
Тутс открыла глаза.
Комната плавно покачивалась. Через некоторое время Тутс сообразила, что находится на яхте. Ее правая рука была прикована к какой-то скобе в стене, или в переборке, или как там эта фигня называется. В узком вытянутом помещении было темно. Тутс решила, что оно должно располагаться в носу яхты. Она лежала на пенопластовом матрасе. Видимо, это был спальный отсек.
Внезапно она вспомнила Уоррена, стоявшего в темноте рядом с дверью ее квартиры, и крикнула: "Уоррен!" — точно таким же тоном, которым рассерженная мать или старшая сестра кричат на испорченного мальчишку.
Пускай он немедленно освободит ее. Чем он вообще думал, когда приковывал ее к стене? Но на зов никто не пришел. Внезапно она испугалась, что яхту ведет вовсе не Уоррен. Вдруг он нанял какого-нибудь рыбака, чтобы тот отвез ее в Мексику и продал в бордель?
Яхта явно находилась в море, никаких сомнений. Значит, на ней обязательно должен кто-то находиться — у нее над головой, или где-нибудь в стороне. В общем, рядом со штурвалом. Кажется, это действительно называется штурвал. Ей редко доводилось бывать на яхтах.
Она поднесла левую руку к лицу и посмотрела на светящийся циферблат часов. Десять минут третьего. Ну и где, черт подери, они находятся?
— Уоррен! — снова позвала она, все тем же повелительным тоном "А-ну-тащи-сюда-свою-задницу!". На этот раз она услышала какой-то звук, донесшийся предположительно с кормы. Потом на лестнице раздались шаги, потом они приблизлись к маленькой каюте. Тутс села. Короткая юбка сбилась и поднялась еще выше. Тутс отметила, что вся одежда по-прежнему на ней, даже туфли на высоком каблуке.