Крах игрушечной страны
Шрифт:
Я сказал, что считаю, что Лэйни Камминс не виновна в убийстве.
— Угу, — кивнул Морис.
Еще я сказал, что Пит Фолгер уже предложил мне соглашение.
— Что он с этого может получить, а, Морис?
— Это зафиксировано?
— Он предложил, чтобы я поговорил со свидетелями, дававшими показания большому жюри.
— Правильно, я тоже был среди них, — кивнул Морис.
— Мы можем поговорить?
— Без диктофона.
— Ну хоть так.
— Можем.
Каждый мужчина хоть раз в жизни встречает своих двух ковбоев, которые задают ему хорошую трепку и наглядно объясняют,
Слово даю. Я никогда не сумею сполна расплатиться с детективом Морисом Блумом за его науку. Я ведь почти прикончил этих уродов.
Стены кабинета представляли собою краткое изложение жизни Блума.
На полке стоял кубок, выигранный им на соревнованиях по боксу в те времена, когда Блум служил в военно-морском флоте США. На стене красовалась пара закатанных в прозрачную пленку статей из нью-йоркской "Дейли Ньюс" и лонг-айлендской «Ньюсдэй». В статьях повествовалось, как молодой офицер полиции Морис Блум задержал двух преступников, ограбивших банк в Минеоле, на Лонг-Айленде. На другой стене висели несколько фотографий в рамках — полицейские того участка, который Блум возглавлял, и табличка с фамилиями ведущих детективов округа Нассау.
Еще на одной полке стояла собачонка Снупи — подарок от сына Морриса в Отцовский день. На ошейнике игрушечного пса было от руки написано:
"Самому лучшему бладхаунду в мире от Марка, с любовью". На столе стоял портрет жены Мориса, Арлен, красивой темноволосой и темноглазой женщины. Рядом с портретом обитала коробка кубинских сигар, которые Блум неизменно предлагал посетителям, хотя сам сроду не курил.
Морис Блум был плотно сбитым мужчиной лет сорока с небольшим; шесть футов один дюйм роста и вес около двухсот фунтов, плюс-минус пять фунтов, в зависимости от того, сколько пицц он съел на этой неделе.
Сейчас Морис сидел и ждал моего первого вопроса. На лице его была написана глубокая печаль, словно он был уверен, что мое дело уже проиграно. Но у него всегда был такой вид, не очень-то подходящий для копа, а лохматые черные брови и выразительные карие глаза еще больше усиливали впечатление. Морис скрестил руки на груди и спокойно ждал.
Морис — человек прямой. У него в кабинете мне не нужно опасаться никаких подвохов.
— Этта Толанд сказала, что вы с Купером Ролзом первыми из детективов прибыли на ее вызов, когда патрульные сообщили в отдел по раскрытию убийств.
— Верно, — подтвердил Блум.
— Во сколько вы прибыли на яхту?
— Без двадцати час.
— Ты можешь описать, что вы там обнаружили?
— У причала стояла машина патрульного этого сектора — наверное, Чарли Кара, это должно быть отмечено в рапорте. Рядом — машина сержанта патруля. Мы с Купером были на одном из наших «седанов». Мы его поставили рядом с сержантской машиной. Там за рулем сидел водитель. Его фимилия Брэннигэн, он контролирует третий сектор. Он сообщил, что жена жертвы…
— Этта Толанд.
— Да, она. Что она сидит в таком маленьком наружном… Слушай, Мэттью, я не разбираюсь в яхтах. Черт его знает, как эта фигня нажывается. Такой маленький закуток на палубе, там стоит стол и банкетки.
— Кокпит, — сказал я.
— Я думал, кокпит бывает у самолетов.
— У яхт тоже. Только там он выглядит по-другому.
— В общем, она сидела там одна. Сложила руки на коленях и смотрела на них.
— Тм горел свет, Морис?
— Что?
— На кокпите горел свет?
— А, да. А что?
— Просто спросил. Продолжай, пожалуйста.
— Мы с Купером подошли к ней. Он разговаривал с ней, а я записывал. Знаешь, чувствуется, когда разговор лучше вести белому, а когда чернокожему. Тут это явно не играло роли, так что Куп разговаривал, а я писал.
— И что она вам сказала?
— Она рассказала, что пришла на яхту в четверть первого и нашла мужа мертвым. Куп спросил, не трогала ли она что-нибудь. Она сказала, что не трогала ничего, кроме телефона. Куп спросил, звонила ли она куда-нибудь кроме полиции. Она сказала, что нет, только в полицию.
Потом мы спустились вниз, чтобы посмотреть на место происшествия.
— Мисс Толанд тоже спустилась вместе с вами?
— Нет, она осталась сидеть наверху. На этом самом кокпите. Мы спустились вниз с Купом и с судмедэкспертом, он как раз приехал.
— И что вы там нашли?
— На полу рядом с кроватью лежал мертвый мужчина, весь залитый кровью. Похоже было, что он получил две пули в голову. Судмедэксперт сказал, что любая из них могла послужить причиной смерти. Потом мы нашли еще одну выпущенную пулю. Собственно, Мэттью, мы ее специально искали, потому что в комнате валялось три гильзы. Мы так прикинули, что одна пуля прошла мимо. Может, это был первый выстрел. Может, у нее рука дрогнула, кто ее знает. Спроси у нее сам. Так или иначе, потом мы выковыряли третью пулю из стены над кроватью, рядом с дверью в ванную.
Похоже, что твоя клиентка всадила в Толанда две пули с расстояния двух-трех футов, не больше.
— А потом бросила пистолет, — сказал я.
— Да, на кровать.
— Ты думаешь, что она застрелила Бретта Толанда, а потом аккуратно положила пистолет на кровать?
— Я просто сообщаю тебе факты, Мэттью. Что из них оказало влияние на решение большого жюри, это уже прокурову виднее.
— Слушай, Морис, Фолгер что, действительно настолько уверен, что у него уже все схвачено?
— Знаешь, пожалуй, нет. Зачем бы он тогда стал предлагать тебе это соглашение?
— Пистолет, который лежал на кровати, был орудием убийства?
— Так утверждают эксперты по баллистике.
— У тебя есть их рапорт?
— Мы получили его еще до того, как отправились за твоей клиенткой.
— Пистолет прошел экспертизу?
— Само собой.
— И каковы были результаты?
— Стреляные гильзы и пуля, которые мы обнаружили на яхте, были выпущены из автоматического пистолета «кольт» сорок пятого калибра, а конкретно — из того самого кольта, который был найден на кровати. Пули, которые коронер вынул из головы жертвы, тоже были выпущены из этого самого пистолета. Это — орудие убийства. Можешь не сомневаться, Мэттью.