Крах игрушечной страны
Шрифт:
Второй чужак услышит, как она будет выбираться через иллюминатор.
Услышит, как она будет этот иллюминатор открывать. И заметит Тутс в ту же минуту, как она выберется на палубу.
Но что будет, если кто-нибудь из них захочет отлить?
Это только в книжках и в кино никому никогда не хочется в туалет.
Лэйни шла по Яблочной улице, низко опустив голову, словно пытаясь повнимательнее рассмотреть засыпанный листьями тротуар. На ней был короткий белый пляжный халатик и белые босоножки. Через плечо был переброшен ремень белой сумки, которая при ходьбе
Все еще не замечая меня, Лэйни остановилась и начала копаться в сумке, разыскивая ключи. Потом она подняла голову, взглянула на дом и заметила среди кустов меня. Лэйни мгновение поколебалась, потом шагнула мне навстречу.
— Привет, Мэттью.
— Привет, Лэйни.
— А я была на пляже.
— Да, твои соседи так и сказали.
— Прекрасный сегодня день.
Пока Лэйни открывала дверь, я успел заметить, что на пляж она свое викторианское кольцо не надела. Мы вошли в дом. Первым делом Лэйни пристроила куда-то сумку, сбросила халат — под ним оказался зеленый купальник, — а потом включила автоответчик, чтобы проверить, нет ли там сообщений.
— Лэйни, — начал я, — нам нужно поговорить.
— Ой, как грозно. Слушай, я вся в песке. Можно, я сначала приму душ?
— Я бы предпочел…
Но Лэйни уже скрылась за стеклянной дверью, ведущей во внутренний дворик. Дворик был усеян солнечными пятнами — даже густые кроны деревьев не могли задержать калузское солнце. В дальнем углу дворика пристроился летний душ. Это была обычная деревянная кабинка с клеенчатой занавеской. Полупрозрачная клеенка была разрисована большими белыми маргаритками. Сейчас занавеска была отдернута, и внутри видны были стойка душа, вентили с горячей и холодной водой и прикрепленная к стене мыльница. Рядом с кабинкой стоял синий стул, а у него на спинке висело полотенце. Лэйни нырнула в кабинку, пустила холодную воду, потом включила горячую и возилась с краном, пока результат ее не устроил.
Потом она сбросила босоножки, вошла в кабинку и задернула за собой занавеску. Занавеска не доходила до земли, и мне видны были ноги Лэйни.
Зеленый купальник упал на пол. Через разукрашенную маргаритками занавеску проглядывало размытое пятно телесного цвета.
— Лэйни, у тебя был роман с Бреттом Толандом?
Из-за занавески ничего не ответили. Неясные контуры тела, плеск воды. Я ждал. Наконец, из кабинки донеслось:
— Да.
— Ты не хочешь мне об этом рассказать?
— Я его не убивала.
— Это не относится к теме разговора.
Темой разговора — точнее, темой монолога, поскольку я только слушал, — являлась двухлетняя любовная связь, которая началась вскоре после того, как Лэйни переехала из Бирмингема в Калузу и стала работать у Толандов. Роман закончился накануне прошлого Рождества. По словам Лэйни, они с Бреттом были очень осторожны, и позволяли своей страсти выплескиваться лишь тогда, когда они оставались наедине. Никаких нежных взглядов или прикосновений при посторониих. Ничего, что могло бы выходить за рамки взаимоотношений хозяина компании и служащей.
Хм, а откуда тогда об этом романе узнал Бобби Диас? Но перебивать Лэйни я не стал.
— Ты никогда не замечал — женатые мужчины чаще всего завязывают со своими увлечениями во время праздников, когда притяжение семьи и дом ощущается особенно сильно. Накануне Рождества, раздавая премии, Бретт сказал мне, что он хочет покончить с этой связью. Счастливого Рождества, Лэйни. Все окончено. Я подала заявление и в начале января ушла из фирмы.
Лэйни выключила воду. Из-за занавески протянулась мокрая рука.
— Пожалуйста, подай мне полотенце.
Я забрал полотенце со стула и вложил ей в руку. Лэйни, не выходя из-за занавески, начала вытираться.
Я сидел молча и прикидывал.
Канун прошлого Рождества: Бретт считает нужным покончить с затянувшимся романом.
Середина января: Лэйни увольняется.
Начало апреля: она придумывает Глэдли.
Двенадцатое сентября: Бретт убит…
Лэйни завернулась в полотенце и отдернула занавеску. Она вышла, села на стул и начала надевать босоножки. Длинные мокрые волосы падали ей на лицо.
— Ты виделась с ним после этого? — спросил я.
— Иногда в городе. Но у нас разный круг знакомых.
— Я имею в виду — между вами действительно все было закончено?
— Да, действительно.
— Он никогда больше не звонил тебе…
— Никогда.
— Никогда не предлагал встретиться?
— Никогда.
— До того звонка вечером двенадцатого сентября.
— Ну, это была чисто деловая встреча, — сказала Лэйни.
— В самом деле? — поинтересовался я.
— Да, — отрезала Лэйни и выпрямилась, раздраженно отбросив волосы с лица. Поднявшись, она забрала из душевой кабинки мокрый купальник и направилась обратно в дом. Я последовал за ней.
В гостиной было сумрачно и прохладно.
Часы пробили три раза.
День медленно клонился к вечеру.
— Если у тебя больше нет ко мне вопросов, — холодно сказала Лэйни, — то я хотела бы одеться.
— У меня есть вопросы, — сказал я.
— Мэттью, неужели они не могут подождать?
— Боюсь, что нет.
Лэйни раздраженно обернулась ко мне, глубоко вздохнула. Ее косящий глаз выглядел еще более беспокойным, чем обычно.
— Ну что там за вопросы?
— Вы спали с Бреттом Толандом в тот вечер, когда он был убит?
— Да, черт подери!
Глава 11
— Да, мы с ним спали.
Это сказала Лэйни.
Теперь она рассказывала мне о времени, проведенном ею на яхте Толандов вечером двенадцатого сентября. Естественно, исправленную и дополненную версию. Мне иногда кажется, что вся наша жизнь — это сплошной «Расемон». Вы не видели этот фильм Куросавы? Зря. Он почти так же хорош, как его же "Рай и ад". Этот фильм снят по одному американскому детективу, не помню сейчас его названия. Это фильм о том, как меняется истина. О действительности, и о разных способах, которыми ее можно постигать. О природе правды и лжи. Он почти так же хорош, как те финты, которые проделывала сейчас Лэйни Камминс. Она сидела в гостиной, в плетеном кресле, закутанная в полотенце. Ее загорелые ноги были вытянуты. Лэйни расслабилась. Похоже было, что правда — если это, наконец, правда, — избавила ее от тяжкого груза.