Крах СССР
Шрифт:
«Вооруженные силы формируются на основе Союзного договора… республика может иметь республиканские Вооруженные силы или отдельные рода войск, которые формируются из населения республики и дислоцируются на ее территории». А вот ст. 23: «Республика имеет собственную, независимую от Центрального Правительства систему правоохранительных органов (милиция, министерство внутренних дел, пенитенциарная система, прокуратура, судебная система)» [164, с. 270–271].
Это были важные действия в сфере политики и даже политической философии. Вспомним первые этапы реализации доктрины развала СССР во время перестройки. В июне 1987 г. Европарламент учредил День памяти жертв геноцида в Армении. Началась череда торжественных церемоний в Ереване. К этому были приурочены публикации писателей 3. Балаяна и С. Капутикян, в
В этой операции большую подготовительную работу провели «московские демократы». Историк С. Лёзов писал об их Роли в провоцировании конфликта вокруг Нагорного Карабаха: «По моим наблюдениям, «московские друзья» нередко добивались эффекта при помощи запрещенного приема: обращаясь к армянской аудитории, они использовали глубоко укорененные антитюркские и антиисламские чувства армян, т. е. унижались до пропаганды национальной и религиозной вражды в чужой стране, относясь при этом к армянам как к «братьям нашим меньшим», с которыми можно и нужно говорить именно на расистском языке. «Московские друзья «укрепляют как раз те элементы армянского мифа, что изолируют армян от соседних народов и обеспечивают их «антитурецкую» идентичность» [95].
Генерал-майор КГБ B.C. Широнин, направленный в зону конфликта, пишет: «Первый сигнал к волнениям в Карабахе поступил к нам «из-за бугра». Академик Абел Аганбегян в середине ноября 1987 г. во время приема, устроенного в его честь Армянским институтом Франции и Ассоциацией армянских ветеранов, выразил желание узнать о том, что Карабах стал армянским. Кроме того, в Москве широко распространились слухи о том, что Аганбегян сослался на свою беседу с Горбачевым, в которой всемогущий генсек ЦК КПСС якобы сказал, что Карабах будет передан Армении. Поразительно, несмотря на этот чрезвычайно устойчивый слух, ни тогда, ни позже, даже в разгар карабахской войны, Горбачев ни прямо, ни косвенно его не опроверг…
Заявление Абела Аганбегяна мгновенно стало центральной темой для многих зарубежных армянских газет и журналов, для радиостанции «Айб» в Париже, а также армянских редакций радио «Свобода» «Голос Америки» и других… В результате прозвучавший в далеком Париже призыв к беззаконию стал по сути началом карабахского конфликта» [192].
В Москве идею «принадлежности Карабаха к Армении» сразу поддержал А.Д, Сахаров, В письме М. Горбачеву он потребовал передачи ИКАО в состав Армении и начал кампанию в прессе. Одновременно были созданы условия для вооружения боевиков Народного фронта Азербайджана [63] , Так началась война в Закавказье еще в рамках СССР. Была создана возможность повсеместно разжечь «политизированную этничность»— напряженность и конфликты на «границах» контакта разных этнических групп. Расселение этносов уже в Российской империи привело к «чересполосице», а при повышении мобильности во время индустриализации и урбанизации население всей территории СССР стало многонациональным. Был выработан ряд экономических, культурных и административных механизмов, которые быстро и «автоматически» разрешали межэтнические противоречия в до-порговой фазе и предотвращали развитие конфликтов.
63
Они переправляли через реку Араке в Иран советские телевизоры и за один телевизор получали автомат Калашникова.
Именно благодаря доработанному в СССР типу межнационального общежития кооптация в русский народ близких по культуре «этнически иных» стала процессом молекулярным, идущим непрерывно. Он стал выгоден всем, а значит, шел самопроизвольно. В 1988 г. 16 % русских мужчин и 17,2 % русских женщин вступили в брак с людьми другой национальности. Большинство детей от этих браков становились бы в советское время русскими. Усиление этнонационализма сразу блокировало этот процесс и даже могло обратить его вспять — те, кто уже осознавал себя русским, могли отказаться от этого звания.
В целом народы упирались под давлением националистических элит (точнее, «этнических предпринимателей», которые создавали хаос для захвата собственности своих же народов), В книге «Есть мнение» из опросов 1989–1990 гг. делается вывод, что политизация этнического чувства была еще очень слабой: «Наибольшую значимость этих вопросов выразило население Прибалтийских республик (максимальное значение — 23 %, минимальное— Украина— 6 %)… [На Украине] кроме гуманитарной интеллигенции (писателей, журналистов, педагогов) этими вопросами мало кто встревожен… Проблематика «крови и почвы» волнует преимущественно националистические почвенные группы… В целом их позиция мало значима для основной массы населения (на Украине этот пункт анкеты получил наименьшее число голосов — 1 %; близкие данные по Казахстану — 2 %)» [58, с. 198–199].
Но технологии разжигания межэтнических войн были отработаны до совершенства в ходе борьбы западных стран с национально-освободительными движениями колоний в послевоенные годы. Как только был разрушен союзный центр и ликвидирован СССР, и в РСФСР, и на окраинах СССР возникли тяжелые межэтнические проблемы.
Вернемся к демонтажу советского народа в целом, независимо от его многонациональной структуры. К концу перестройки исподволь стала культивироваться фундаментальная мысль, что население СССР вообще не является народом, а народом является лишь скрытое до поры до времени в этом населении особое меньшинство. В середине 80-х годов XX в. эти рассуждения поражали какой-то абсурдной элитарностью, но мы просто не понимали их смысла [64] .
64
отверг «дух Отечества». При введении самого термина «новые русские» было сказано, что к ним принадлежат те, кто отверг «русский Космос, который пострашнее Хаоса».
Ненависть возникающего в революции-перестройке «нового народа» к прежнему народу была вполне осознанной. К 1991 г. самосознание «новых русских» как народа, рожденного революцией, вполне созрело. Их лозунги, которые большинству казались антидемократическими, на деле были именно демократическими— но в понимании западного гражданского общества. Потому что только причастные к этому меньшинству были демосом (т. е. народом), а остальные остались «совками».
Г. Павловский писал в июле 1991 г.: «То, что называют «народом России», — то же самое, что прежде носило гордое имя «актива», — публика, на которую возлагают расчет. Политические «свои»…» [132] [65] . Отношение к тем, кто программу новой власти признавать не желал, с самого начала было крайне агрессивным. В «Московском комсомольце» поэт А. Аронов писал об участниках первого митинга оппозиции: «То, что они не люди, — понятно. Но они не являются и зверьми. «Зверье, как братьев наших меньших…» — сказал поэт. А они таковыми являться не желают. Они претендуют на позицию третью, не занятую ни человечеством, ни фауной».
65
Вот рассуждение Г. Павловского о «его народе», интеллигенции: «Русская интеллигенция вся инакомыслящая: инженеры, поэты, жиды. Ее не обольстишь идеей национального (великорусского) государства… Она не вошла в новую историческую общность советских людей. И в сверхновую общность «республиканских великорусов» едва ли поместится… Поколение-два, и мы развалим любое государство на этой земле, которое попытается вновь наступить сапогом на лицо человека. Русский интеллигент является носителем суверенитета, который не ужился ни с одной из моделей российской государственности, разрушив их одну за другой» [132].
Интеллектуал из Института философии РАН, выступая в Горбачев-фонде перед лицом бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС, говорил такие вещи: «Британский консерватор скорее договорится с африканским людоедом, чем член партии любителей Гайдара — с каким-нибудь приматом из отряда анпиловцев». Вдумаемся: философ, который считает себя демократом, на большом собрании элитарной интеллигенции называет людей из «Трудовой России» приматами. Только потому, что они пытались, чисто символически, защитить именно демократические ценности человеческой солидарности.