Крах тирана
Шрифт:
В прилегающей к морю местности, называемой Дубары, шах велел построить казармы для своей гвардии. На том самом месте, где еще оставались руины земляной крепости, в которой стояли полки Петра. Было известно, что русский государь сам определил это место, собственноручно сделал чертеж и отмерил участки.
Когда Сен-Жермен доложил Надир-шаху, что русский царь собирался построить у города еще и гавань с портом для торговых кораблей, Надир-шах велел закончить дело, начатое Петром.
– И не только для
Для Сен-Жермена и особенно для Калушкина это было новостью. Но оказалось, что так оно и есть. Англичанин Эльтон уже построил в персидском порту Лангеруте фрегат с восемнадцатью пушками и теперь строил новые корабли, большие и малые. Надир-шах сделал Эльтона своим адмиралом и положил ему хорошее жалование. В помощь ему были высланы и казаки, обитавшие у Низовой пристани. Якоря для кораблей ковали на железных заводах в Мосуле. Вся Лангерутская область была подчинена потребностям Эльтона, и теперь там сеяли много конопли, из которой вили веревки и якорные канаты.
Новое место для дворца, которое указал Надир-шах, начиналось как раз там, где стояла чайхана. Дрожащий от страха чайханщик, упавший ниц перед повелителем, так и не набрался смелости подняться. Увидев его и поняв, в чем дело, Надир-шах спросил:
– Сколько стоит твоя чайхана?
– О мой повелитель! – срывающимся голосом произнес чайханщик. – Она ничего не стоит, если самому великому падишаху понадобилось это место.
– Назови цену! – велел Надир-шах.
Слуги подняли чайханщика на ноги, и тот, набравшись храбрости, попросил:
– Цена ее – милостивое соизволение великого повелителя, убежища справедливости, чтобы я построил новую чайхану на улице между дворцом славного падишаха и городом.
– Будь по-твоему, – согласился Надир-шах.
– О великий Аллах! – завопил от счастья чайханщик. – О безграничная милость повелителя!..
Тем временем появился большой камень, который притащил слон Мусы-Гаджи. Слуги шаха постелили на землю ковер, переложили на него камень и, взявшись за края ковра, понесли камень к шаху. Стража расступилась и вновь сомкнулась вокруг его величества.
Надир-шах наступил на камень ногой и оглянулся на Сен-Жермена:
– Теперь ты еще и мимарбаши – начальник строителей. Я положил свой камень, а ты положишь остальные.
– Слушаю и повинуюсь, ваше величество, – склонился перед шахом Сен-Жермен.
Когда шах со своей свитой удалился, появились десятки ароб, которые везли длинные каменные плиты. Их сопровождали конные каджары.
– Откуда столько? – удивился Муса-Гаджи.
– С кладбища, – пояснил Ширали.
– Надмогильные плиты? – ужаснулся Муса-Гаджи.
– Какая разница? – развел руками Сен-Жермен. – Покойникам они ни к чему,
– Однако это кощунство, – возразил Калушкин.
– Моя голова мне дороже этих камней, – сказал Сен-Жермен. – От шахских палачей не спасет никакой эликсир.
– Выходит, господин хороший, вы взялись не за свое дело, – сказал Калушкин.
– О мсье Калушкин, чем только мне не приходилось заниматься! – вздохнул Сен-Жермен. – Да еще в разные времена…
Напустив туману насчет таинственных сторон своей жизни, Сен-Жермен собирался было уехать вслед за шахской свитой, но вопрос Мусы-Гаджи его остановил:
– Известно ли вам, что написано на этом камне?
Сен-Жермен вгляделся в вырезанную на надгробии надпись, но ничего разобрать не смог.
– Так что? – спросил вместо него Калушкин.
– Под этим камнем был похоронен персидский воин, да простит Аллах его грехи, – сказал Муса-Гаджи, читая надпись. – И это было так давно, что он может оказаться из славных предков Надир-шаха.
– Гм, – призадумался Сен-Жермен. – Это меняет дело.
– Не зря говорится, что негоже тревожить прах усопших, – сказал Калушкин, крестясь.
– Так пусть добудут мне камень там, где берут другие, – велел Сен-Жермен своему помощнику-персу. – Побольше и побыстрее.
– В каменоломне, – подсказал Муса-Гаджи.
– Я пошлю туда рабов, – кивнул перс. – Камень будет.
– А если не будет, то не будет и твоей головы, – пригрозил Сен-Жермен, больше тревожась за собственную голову. – Ну же, шевелитесь, бездельники! А эти камни верните на место, не то за ними явятся призраки!
Перс поспешил исполнять приказ, и скоро вереница ароб двинулась в обратную сторону.
Сен-Жермен достал из глубокого кармана камзола фляжку с коньяком и сделал изрядный глоток.
– Варвары! – сердился он. – Наука процветает, а они вцепились в свои предрассудки.
– Так уж у них заведено, – ответил Калушкин, не отказавшись пригубить из фляжки Сен-Жермена. – А что, чародей вы наш, не навестить ли нам хамам? Говорят, тутошние горячие воды да банщики-костоправы так омолодить могут – не в пример вашему эликсиру.
– Отличная идея, мсье, – кивнул Сен-Жермен. – Чтобы стать бессмертным, нужно заботиться о здоровье. Это весьма усиливает действие эликсира.
И они отправились в дербентские бани, обсуждая вопрос о строительстве англичанами персидского военного флота, который встревожил обе стороны: Калушкина – потому что флот строился на Каспии, Сен-Жермена – тем, что, если флот строится на Каспии, он может быть построен и в Персидском заливе, а это уже было серьезной угрозой для Индийского океана, где владычествовали французские эскадры.