Крах Золотой Богини
Шрифт:
Когда появился Кронос, девушка стала исполнять роль сумасшедшей проповедницы. При новых законах Кроноса и рвении Р'кагна к наказанию нарушителей Норни больше не могла открыто высказываться против порядков царства. Правда, иногда Р'кагн бывал очень снисходителен к тем, кто высказывался против Золотой богини: помня, как Илни грубо отказалась выйти за него замуж, закрывал глаза на действия Норни против главной жрицы. Но в роли сумасшедшей предосторожность все равно была очень важна.
В храме Йоларабас произошли изменения. Царица-мать Сэгея умерла, так и не увидев, как чрева сестер наполняются долго зреющим семенем могущественной
Норни в роли послушницы прожила четыре месяца и хорошо изучила новую религию, с которой поклялась бороться. Ее обет Нодиесопу не позволял ей принести обет Йоларабас, поэтому накануне посвящения она исчезла.
Новая вера, однако, значительно укрепилась, когда прибыл Кронос, а потом сбылось и другое — сестры начали приносить на свет детей новой могущественной расы. В это время сумасшедшая и начала пророчествовать о неминуемом пришествии Мстителя и Спасителя, которого пришлет Нодиесоп, чтобы сокрушить новый храм и свести счеты за убийство законной правительницы.
Теперь она убедилась, что ее молитвы все эти долгие годы действительно Вдохновлялись самим Нодиесопом, ведь разве не прибыл на самом деле долгожданный Мститель?
Ганнибал Форчун не видел причин, чтобы разочаровывать ее. Эта ошибка могла оказаться очень выгодной для него. Норни хорошо потрудилась, чтобы сохранить в народе веру в Нодиесопа — морского бога. Хотя последователи Йоларабас превосходили числом нодиесопитов, те были более фанатично преданы своему учению. Их ряды в основном состояли из низших слоев манукронийского общества, и они были заинтересованы в социальном перевороте. Йоларабиты объединяли представителей высших и средних классов. Многие из них были склонны во всем искать выгоду: они скорее запрут свои двери на засов во время мятежа и будут надеяться, что бунт простолюдинов не затронет их. Только немногие из нижних слоев среднего класса, то есть граждан третьего ранга, могли позволить себе храмовые взносы. По убеждению Форчуна, аристократы в большинстве человеческих культур не верили ни во что, кроме своего превосходства, и оставляли религию непросвещенным массам. Норни подтвердила, что в Манукронисе так оно и есть.
— Прекрасно! — заметил Уэбли, опять разместив свое щупальце в ухе Форчуна. — Мы сбрасываем со счетов все население, и нам остается всего-то навсего победить армию хорошо тренированных, отлично вооруженных хранителей, каждый из которых фанатик официальной церкви. Детские игрушки.
Мрачно улыбаясь, Форчун ответил ему мысленно:
— Тебе обязательно надо испортить настроение? Уэбли засмеялся. Он вместе с Форчуном все же с нетерпением ждал начала приключений и бесконечно верил в способности партнера извлечь выгоду из столь кропотливо добытой информации.
Они подошли к южным воротам города, которые охраняли стражники. Двое из них вышли им навстречу. Их накидки из перьев грифов развевались на ветру.
— Стой, чужак! — скомандовал более высокий из двух. Затем обернулся к своему товарищу: — Он высокого роста, правильно, но не великан. — Опять к Форчуну:
— Зачем ты сюда пришел?
— Я ищу службы у могущественного
— Я не узнаю твой наряд, — сказал стражник, смотря на гребень на шлеме Форчуна. — Откуда ты?
— Я пришел издалека, — правдиво ответил Форчун. — Ты не знаешь этой страны. Кроме этой девушки, я никого тут не знаю. Честно, мой желудок бурчит от голода, так что впустите нас поскорее.
Но стражник смотрел на него по-прежнему недоверчиво:
— Как ты прибыл сюда?
— Конечно, кораблем!
— А где корабль?
Раздраженно вздохнув, Форчун решил позаимствовать кое-что из истории своей подруги:
— Несколько недель назад мы попали в шторм. Корабль утонул, и все погибли, кроме меня. Я плыл несколько дней, уцепившись за обломки, и наконец, полумертвый, был выброшен на берег в нескольких километрах отсюда. Эта девушка нашла меня и вернула к жизни. Она рассказала мне об этом городе — и вот я здесь, чтобы как можно лучше послужить вашему царю.
— Меня очень удивляет, — сказал один из хранителей, — что после всего этого у тебя остался меч.
— Я и сам удивлен и благодарен за это судьбе. Ведь это все, что у меня есть.
— Ты лжешь, — последовал немедленный ответ, — кошелек на твоем поясе совсем не пуст.
Форчун пожал плечами и развел руки:
— Это подарок от путешественника, которого я встретил несколько дней назад. Он умер и оставил мне кошелек в наследство. Кстати, я тоже умру, если не получу поесть.
— Где сумасшедшая?
— Какая сумасшедшая?
— Одну старуху на этой дороге прошлым вечером преследовала толпа. Но старуху отбили. Вы видели ее?
— Старуху? Нет, я никого не видел. А ты, девочка, видела? — обратился Форчун к своей спутнице.
— Нет, — ответила Норни.
— Извините, ребята, но мы не встретили никакой старухи. На эту дорогу мы вышли сегодня утром.
— Ее отбил у толпы великан, — продолжал стражник, — в доспехах, очень похожих по описанию на твои.
— Великан в доспехах, как мои? — удивился Форчун. — Честно, жаль, что я не встретил его. Я никогда не сражался с великанами и хотел бы попробовать, но не на пустой желудок. Парни, какую из таверн вы порекомендуете?
— Твое имя, воин?
— Форчун. [1]
1
Fortune (англ.) — счастье. (Примеч. перев.)
Хранитель улыбнулся:
— Подходящее имя для счастливчика, пережившего кораблекрушение! Поверни налево, Форчун, сразу за воротами. Во второй таверне, которая тебе встретится, превосходно кормят. Если мы найдем великана, дадим тебе знать, чтобы у тебя был шанс сразиться с ним. Приятного аппетита!
И Ганнибал Форчун вошел в город Манукронис.
Таверна, размещенная в традиционном для местной архитектуры доме овальной формы, выглядела снаружи как три огромных каравая хлеба, уложенных друг на друга, с маленькой краюшкой спереди в качестве входа, на которой была вывеска заведения. Пикантный запах жарящегося мяса был доказательством того, что стражник не обманул его. Два прекрасных арабских жеребца были привязаны около входа, показывая, что среди посетителей есть хранители.