Крах

Шевцов Иван Михайлович

— Ну я помню — ты тогда отказался. Но его имя, кажется, Макс, — вспомнила Любочка, а он продолжал:

— Потом этот Макс уже от имени некоей влиятельной силы потребовал, не попросил, а потребовал, прокрутить через банк довольно крупную сумму при высоких процентах. Не знаю, почему, но я согласился, сделал такое одолжение. О чем потом пожалел: с какой стати? Спустя некоторое время они опять с той же просьбой. Я отказал. Начались звонки, угрозы.

— А почему ты не заявил об угрозе в милицию?

— Там были нюансы… как тебе сказать — нежелательные для меня. Сейчас милиция подозревает, что выстрелы по машине — дело рук этого Полозова и его банды.

Наташа

приоткрыла наружную дверь кабинета и, затаясь, стала прислушиваться к их разговору. Но поскольку вторая, внутренняя дверь была закрыта, при крайнем напряжении слуха ей удавалось разобрать лишь отдельные слова. У нее это уже стало манией — подслушивать, о чем говорят любовники, оставаясь в кабинете вдвоем. И все же, сопоставляя отдельные слова, сам тон речи, ей удавалось «расшифровать» смысл разговора. Наташу по-прежнему сжигала ревность, порождала слепую, безотчетную месть. Ей хотелось отомстить им обоим, жестоко, коварно. Для этой цели она решила воспользоваться услугами Макса, который, как она поняла, имел свои счеты к банкиру. И то, что услышала и «расшифровала» из разговора между Евгением и Любой, она считала крайне важным как для себя, так и для Макса, с которым надо было непременно встретиться. К Максу ее влекла не то чтобы пылкая любовь, а просто привязанность, зов плоти. Она чувствовала, что у Макса нет такой, как у нее, сильной потребности встречаться, что он не испытывает к ней физического влечения, что он недостаточно уделяет ей внимания, бывает равнодушен, холоден и даже груб. Иногда ей хотелось порвать с ним, но отсутствие замены удерживало ее от такого шага. Привычка брала свое. Встречались они на квартире Макса, в его комнатушке, которую он снимал в двухкомнатной квартире стариков-пенсионеров. В квартире был телефон, но Макс не сообщил Наташе его номер, под предлогом, что хозяева возражают, и сам пользовался им в крайнем случае, предпочитал звонить своим знакомым и друзьям из автомата. Чем занимается Макс, Наташа не знала. На ее вопрос он отвечал уклончиво и неохотно: «Служу в коммерческих структурах». Деньги у него водились. Иногда он баловал Наташу недорогими подарками, о своих чувствах к ней не распространялся, отделываясь наивными шуточками.

Максу только что исполнилось двадцать шесть лет, но черная, аккуратно постриженная борода не то чтобы старила, но при его крепкой, почти богатырской фигуре, придавала солидность и даже степенность, что совсем не соответствовало шустрому, озорному характеру. Да и быстрые плутоватые черные глаза вступали в противоречие с мошной фигурой. Он позвонил Наташе в конце рабочего дня и сообщил, что назначенная на сегодня их встреча отменяется.

— Ну почему, Макс? — капризно спросила она.

— Ты опять?.. — недовольно сказал он. Она сообразила о своей оплошности: он просил ее в телефонных разговорах не называть его по имени, вообще никак не называть.

— Извини, дорогой, сорвалось…

— На этот раз прощаю, — снисходительно сказал он. — Сегодня у меня вечером деловое свидание.

— С кем? С женщиной?

— А почему бы и нет?

— Она красивая?

— Дело вкуса. Например, для твоего шефа она божество.

— А ты почему знаешь вкусы моего шефа?

— А ты не догадываешься, о ком идет речь? Соображать надо. — И уже торопливо: — Ну ладно, потом поговорим. Завтра. Я позвоню.

— Но у меня для тебя нечто сногсшибательное.

— Все равно завтра. А теперь соедини меня с шефом.

— Как доложить?

— Скажи — Макс. Просто Макс.

Наташа насторожилась: любопытство снедало

ее — готовится что-то необыкновенное. Она вошла в кабинет и доложила. К ее удивлению, Евгений не стал интересоваться, кто такой Макс, и взял трубку.

— Мое начальство поручило мне встретиться с вами. Желательно сегодня, — заговорил Макс без всяких предисловий. — Кстати, я сегодня буду встречаться с вашей сотрудницей Любой у нее дома. Нельзя ли, чтоб и вы там были, поскольку вопрос общий.

После длительной паузы, позволившей Евгению все взвесить и обдумать, он согласился.

Часть вторая

МЕСТЬ

Глава пятая

1

За час до окончания рабочего дня Саша отвез Любу домой. По пути она забежала в магазин купить продуктов на ужин: она уже знала, что Евгений до их отъезда на Кипр будет жить у нее. В шесть вечера Евгений в сопровождении телохранителя подъехал к дому, где жила Люба, и позвонил ей из машины, коротко спросив:

— Ты одна?

— Да, — был такой же краткий ответ.

— Мы поднимаемся. — «Мы» означало с телохранителем.

Максу дверь открывала Люба: мужчины соблюдали меры предосторожности, так, на всякий случай. Но Макс был один. Он вежливо поздоровался, вел себя свободно, как со старыми знакомыми, хотя только раз встречался с Евгением. Телохранитель удалился в кухню, а они втроем расположились в единственной комнате. Евгений решил завладеть инициативой, первым спросил:

— Это ваши хлопцы обрывают мои телефоны с угрозами?

— Возможно, — нисколько не смутившись, ответил Макс и прибавил, делая веселое лицо: — Но вы нас к этому вынуждаете. Долги надо платить.

— Какие еще долги? — поморщился Евгений. — Это вы мне должны заплатить за попытку убить меня. Ты стрелял? — Он строго устремил суровый взгляд на Макса.

Но того не просто было смутить, он спокойно проговорил:

— Евгений Захарович, роль следователя вам не идет. Давайте разговаривать серьезно: из-за вашего отказа принять наши разумные предложения мы потеряли сто тысяч долларов. Возместите нам эти убытки и будем квиты. Да еще в придачу вот этот пустячок, — он демонстративно обвел оценивающим взглядом комнату.

— А причем здесь моя квартира? — не удержалась Люба.

— При том, что она вам не нужна, вас ждет, если не ошибаюсь, квартира на Кипре?

— Откуда такой бред, какой еще Кипр? — сердито пробурчал Евгений. Его до глубины души возмутил и взволновал тот факт, как быстро дошли до этой мафии сведения о Кипре. Его подмывало указать этому наглецу на дверь, но разумное чувство сдерживало его. И он заговорил, сохраняя спокойный рассудок: — Об этой квартире не может быть и речи, потому что я здесь буду жить. Понятно? А что касается ваших убытков, то вы их преувеличиваете раз в пять. Четвертной я еще мог бы вам пожертвовать. На этом и остановимся.

— Боюсь, что на двадцать пять тысяч долларов наши не пойдут, — замотал кудлатой головой Макс. — Это нереально. Нас эти семечки не устроят.

— Как хотите. Для вас это семечки, а для меня, при нынешнем тяжелом состоянии дел, это очень серьезная сумма. И выдать ее вам раньше, чем через месяц, у меня нет физической возможности.

— Ой ли?! Что ж так? Обанкротились? — В черных сощуренных глазках Макса засверкали огоньки иронии.

— Это наши проблемы, вас они не касаются, — недружелюбно произнес Евгений и холодно прибавил: — Так что звоните мне ровно через месяц.