Кракен
Шрифт:
— Как ты думаешь, где сейчас самые верные сторонники Тату? — спросил Дейн. — Рукоголовые и эти, люди из мастерских?
Он сильно вспотел. Глаза у него расширились.
— Сражаются, — ответил Билли.
Они вышли в странно теплую ночь. Некоторые из лондонмантов попроворнее последовали за ними. Военная партия Саиры. Скрытые из виду, они поднялись на полуразрушенную стену и боком пошли вдоль строения, наблюдая за фабрикой, будто это могло чем-то помочь.
За стеной был двор, где брошенные автомобили царствовали над сорняками. Фабрику окружало запустение. Ни малейшего движения, которое привлекало бы взгляд.
Даже будь Вати с ними, он не смог бы добыть никаких сведений: глиняные фигурки на крыше, как заметил Билли, были разгромлены. Сообщники Гризамента ослепили свое здание. Билли вынул из кармана фигурку Кирка, поднял ее — он проделывал это много раз с тех пор, как ушебти исторг свой страшный вероломный зов, — и прошептал: «Вати». Снова ничего.
Билли показал пальцем в сторону здания. Дейн глянул через оптический прицел винтовки, взятой из арсенала церкви, на крошечную точку, двигавшуюся на крыше. Человек положил руки на перила и подался в его сторону.
— Он нас заметил, — сказал Билли.
— Он пока не уверен, — прошептал Дейн.
Винтовка дернулась. Человек упал — беззвучно.
— Вот это да, — прокомментировал Билли.
— Вот дерьмо, — выругался Дейн, дрожа всем телом.
— Теперь у нас мало времени.
Укушенные кракеном бойцы выходили из автомобилей, двигаясь со странной неуклюжестью. Когда они подошли ближе, появились их союзники, выполнявшие отвлекающий маневр.
Атакующие лондонманты появились, как и предполагалось, с максимальной театральностью: армия каменной кладки. Те немногие из оставшихся, что умели пробуждать защитные силы города, сделали все, что могли: разослали алхимические оповещения — волны патогенной тревоги, стимулировали иммунную реакцию на заводских территориях. Рождаясь из кирпичных стен, возникая из глухих заросших закоулков, выползая из разбитых автомобилей, лондонские лейкоциты пошли в атаку.
Один из них был блуждающим строением; другой — марионеткой из мусора; третий — окном в другую часть города, отверстием с очертаниями монстра. Они двигались через городскую материю, ничтожно маленькие и/или огромные. Звуки их шагов состояли из собачьего лая и визга автомобильных тормозов. Один запрокинул то, что заменяло ему голову, и издавал воинственные кличи, напоминавшие рев автобусного двигателя.
Он распахнул двери в стене. Самые смелые лондонманты вбежали внутрь и подняли свое оружие или стрекала, которыми подгоняли лейкоцитов. За окнами фабрики началось движение.
Из боковых дверей и из-за мусорных баков возникли фермеры-оружейники, бормоча молитвы плодородию и одновременно стреляя. Из окна выпрыгнуло существо с собачьими очертаниями, составленное из разорванных бумаг. Несколько секунд Билли думал, что его выдувают монстропасы, но рядом не было ни одного из них. Каждый клочок бумаги, из которых состояло существо, был запятнан чернилами.
— Боже, — выдохнул Билли. — Это он, Дейн. На всех на них.
На каждом клочке бумаги имелось достаточно чернил Гризамента, чтобы он мог двигаться магическим способом. Он стал теперь расточительным и нетерпеливым, находясь на грани желанного апофеоза. Чернильно-бумажный волк прыгнул на кричащих лондонмантов и стал разгрызать их бумажными зубами, точно кость.
— О господи, — сказал Билли. — Пора двигаться.
Он нацелил фазер и пополз. В стене под ним участок раскрошенной кирпичной кладки изменился, просел и превратился в древнюю дверь с давно сломанным замком, так что ее можно было распахнуть. Саира вошла и, закусив губу, стала в стороне, а за ней вошли укушенные кракеном. Билли увидел верующих, отмеченных спрутом-богом.
Они были гораздо сильнее, чем имели на это право: поднимали куски стены и отшвыривали в сторону. Уродливо деформированные, они продолжали изменяться, словно распираемые изнутри волнами прилива: мышцы их ходили так, как не присуще человеку.
— Боже, — прошептал ошалевший, растерянный Билли и выпустил в здание слабый луч, который сопровождался завыванием.
Один из кракенистов отрастил себе глаза гигантского спрута: жуткие черные круги располагались с обеих сторон головы, и лицо выглядело зажатым между ними. Какая-то женщина вспучилась, все ее тело стало мышечной трубкой, из которой торчали конечности, нелепые, но очень сильные. Она носилась по простору, движимая своим телом-сифоном, плыла в воздухе, словно в воде; волосы ее развевались от морских течений, пролегавших за многие мили от этого места. Кто-то задрал руки, демонстрируя пузыри, которые лопались и превращались в присоски, как у спрута, а у другого на месте рта появился зловещий клюв.
Они набрасывались на оружейников и прорывались сквозь вихрь покрытой чернилами бумаги. Пули пронзали их; в ответ они ревели, кусались и били. Обладатель присосок с надеждой поглядывал на внутренние поверхности своих рук. Отметины, пузырясь, становились маленькими пылесосами, но руки оставались прежними. Билли наблюдал за ним. Это было невероятно и пугающе, но…
Но не божья издевка ли это: ни у кого из кракенистов не появилось щупалец?
Дейн новых очертаний не приобрел — но когда оглянулся на Билли, глаза его были сплошными зрачками, совершенно черными. И никаких приспособлений для охоты.
— Билли, — раздался тоненький голосок из пластмассового человечка в его кармане.
— Вати! — Билли щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Дейна, и помахал фигуркой. — Вати.
— …Нашел тебя, — сказал голос и снова закашлялся. Затих.
— Вати…
После нескольких секунд молчания Вати сказал:
— Первое, что я когда-то сделал по собственной воле: вышел из данного мне тела. И мог бы сделать это снова. Меня застали врасплох, вот и все. Мне просто пришлось… — Грубое повторное закрепление в ушебти, в кукле, созданной для эксплуатации, ужасно его ранило. — То было единственным местом, которое я мог найти. Пробыл в нем так долго.
Вати в лучшем случае наполовину пробудился, покинув не обитаемую духами область между статуями, где находился в коме. Он снова впал в молчание.
— Проклятье! — воскликнул Билли. — Вати!
Но больше звуков из куклы не слышалось, а между тем подоспело их время. Билли знаком велел Дейну следовать за ним и пополз вперед. Они присели на балконе под высоким окном, глядя на то, как внутри фабрики совершаются последние приготовления Гризамента.