Кракен

Мьевиль Чайна

Неужели? Они подкрались к углу и выглянули из-за него.

Земля никогда не могла победить море. Как некогда продемонстрировал своим подобострастным придворным Кнуд Великий, прилив неумолим. Даже Тату, несмотря на бахвальство, знал, что лучше избегать такого столкновения. Это было непререкаемым правилом.

Но Гризамент как раз хотел изменить правила!

Выцарапывать надписи на стене, переписывать правила, изменять программы, используя чернила, хранящиеся в самом океане. Остановится ли он сейчас? Ему нужна была именно эта ночь.

Вот почему, выглянув за край кирпичной кладки, Билли увидел, как бумаги кружатся штопором от нетерпения, увидел, как Бёрн несет, прикрывая ее руками, большую склянку со своим боссом, увидел, что одни фермеры-оружейники стоят на страже, а другие снова и снова пинают ногами дверь посольства, как делают бандиты и полицейские.

Этот дом, редут океана в Лондоне, был сооружен с помощью морской магии. Но защита частично основывалась на уверенности, что она никогда не понадобится, а сейчас атака подкреплялась постоянным магическим вниманием Гризамента. Бёрн побрызгала им через спринцовку на механизм замка и на петли. Это облегчало Гризаменту проникновение. Он свободно использовал все преимущества своего положения и начертал ослабляющее заклинание внутри замочной скважины. Еще один удар сапога.

— Нет, нет, — повторял Билли, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь, чтобы сорвать их план, но наконец дверь не выдержала, распахнулась, отбросив фермера в сторону, и из нее хлынул стремительный поток — гигантский кулак морской воды.

Морская вода ворвалась в чахлый палисадник, сбив атакующих, как кегли. Сверху донизу во всем доме лопнули и рассыпались оконные стекла. Море устремилось к дороге, увлекая с собой своих обитателей. Водоросли сбивались в кучи. Животных выбросило на улицу, где они умирали, затихая. Медузы, миксины, жирные глубоководные создания страдальчески бились между голыми деревьями. Слепая акула размером с человека разевала бледные челюсти, безнадежно кусая автомобиль. В соседних домах поднялся крик.

Фермеры-оружейники встали и принялись ногами отшвыривать от себя рыб, вытаскивать ракушки и водоросли из промокшей одежды. Бёрн с чернилами вошла в разоренный дом.

— Что нам делать? Что нам делать? — повторял Саймон. — Что нам делать?

Он рухнул на колени.

— Убери его отсюда, — велел Билли. — Пошли куда-нибудь еще.

Саймон закрыл глаза.

— Я не могу, я… Они его сместили. Мои координаты сбиты, я не могу его захватить.

— Ваши скоро будут здесь, так? — спросила Саира у Коллингсвуд.

— И что, мать твою, ты предлагаешь им сделать? — раздраженно ответила та.

— Что нам делать? — эхом повторила Саира.

Благодаря впитанным в себя сведениям из библиотеки Гризамент знал физиологию кракена. Он мог использовать магию отмены смерти, которой владела Бёрн, и вернуть кракена к жизни ровно настолько, чтобы тот отреагировал на страх и выпустил чернильное облако. Это все, подумал Билли, что ему нужно сделать.

— Саира, — сказал Билли, — пошли со мной.

— Бэрон, — говорила Коллингсвуд в свой телефон. — Бэрон, вызовите всех.

Она сердито жестикулировала — мол, подождите минуту, — но ничего не сделала, чтобы остановить Билли, когда тот взобрался по заднему торцу дома, помогая идущей следом Саире. Оказавшись наверху, Билли обозрел сад, заваленный обломками здания и мусором.

— Проведи нас внутрь, — сказал он Саире.

Нажав на заднюю стену, та размягчила кирпичи, сделала их тонкими и прозрачными, как стекло. Сквозь эту тусклую субстанцию, затянутую пленкой подводной слизи, довольно ясно просматривалась небольшая ванная. Саира открыла окно, которое только что сотворила, дрожа так сильно, как не дрожат от холода: ее прямо-таки колотило. Казалось, она движется с трудом, колеблясь.

— Какого хрена, — сказала Коллингсвуд внизу, закрыла телефон, покачала головой, словно в ответ на несмешную шутку друга, раскинула руки в стороны и — нет, не подпрыгнула, а легко и изящно вознеслась, поднялась невозможным образом на двенадцать или больше футов, до выступа, где стояли Саира и Билли.

Те уставились на нее.

— Ты, размазня, — велела Коллингсвуд Саире, — спускайся, тюфячок тебя поддержит. А ты, — обратилась она к Билли, — полезай туда и расскажи, что к чему.

Внутри стоял лютый холод. Страшно воняло гниющей рыбой.

Они стояли в типичной ванной комнате лондонского дома: короткая ванна с душем, раковина, унитаз, крошечный шкаф. Стены были облицованы белым кафелем, покрытым слоями серого ила, зеленых водорослей, губками и актиниями, которые съежились на воздухе, став бесформенными комками. Пол дюймовым слоем покрывала вода, полная разнообразных морских организмов, — некоторые были еще живы. У двери лежала недоразвитая рыба-солнце — огромная, смешная и грустная мертвая вещь. Ванна до краев была полна снующими в панике рыбами. Что-то булькнуло в унитазе. Билли и Коллингсвуд рефлекторно прикрыли ладонями лицо.

Снаружи, в коридоре, мебель была наискось разодрана обломками сантехники. Глубоководные обитатели — одни ярко окрашенные, другие серые, третьи прозрачные — зловеще громоздились повсюду. Попадались и существа с верхних этажей, где давление было небольшим, а вода освещалась небесным светом.

Слышались громкие приказы. Билли пробрался через трепыхающиеся тела и ухватился за перила, оплетенные водорослями.

Из кухни дверь, размягченная морем, вела в гостиную. Пол устилали осколки посуды. В раковине барахтался осьминог. Билли не почувствовал никого родства с ним. Из соседней комнаты раздавался приглушенный шум.

— Проклятье, их там немало, — сказала Коллингсвуд.

— Нам нужно туда, — прошептал Билли. Оба посмотрели друг на друга. — Мы должны.

Коллингсвуд причмокнула.

— Дай мне секунду, Билли. Хорошо? Понимаешь?

— Что ты?.. — начал было он.

Коллингсвуд подняла бровь. Билли кивнул и приготовил пистолет, взятый у Дейна.

— Если я верно поняла… Расплещи его. Хорошо, Билли? Нельзя быть лузером всю жизнь. — Она поджала губы и сделала пальцами знак, позаимствованный из какого-то клипа. — Ист-Сайд.