Кракен

Мьевиль Чайна

— И не кто-нибудь, а легавые, — сказала Коллингсвуд и слегка ухмыльнулась, выпуская дым; никто так и не попросил ее не курить.

— Мы хотим, чтобы вы были на нашей стороне, Билли, — сказал Бэрон. — Вы могли бы помочь Варди. Вы читали книги по этой теме. И вы разберетесь со спрутом. Мы всегда начинаем расследование с религиозных вопросов, но тут нам придется углубиться в биологию. Должен вам сказать… — Бэрон поерзал, словно готовясь изречь что-то неприятное, — вы, наверное, слыхали старое правило: если ищешь, кто это сделал, начинай с того, кто нашел тело. А у вас был доступ к аквариуму.

У Билли расширились глаза. Он начал подниматься. Бэрон со смехом потянул его за пиджак, заставив сесть.

— Садитесь уже, олух этакий, — велел он. — Я просто говорю, что при желании мы могли бы подойти к этому совсем с другой стороны. Выяснить, где вы были той ночью, и так далее. Но вы мы с вами можем помочь друг другу. Нам нужна ваша интуиция, а вам — наша защита. И все в выигрыше.

— Зачем же тогда вы мне угрожаете? И нет у меня никакой интуиции, я уже говорил…

— Вы хотите сказать, — перебил его Бэрон, — что не ощущаете гигантскую силу воздействия этой штуковины?

— Вы про головоногое?

— Про архи,черт бы его побрал, тевтиса,да. Про гигантского спрута. Про эту штуку в огромной посудине. Именно. Ее унесли. Была да сплыла. Вас и впрямь удивляет, что кто-то может поклоняться спруту? У вас есть соображение получше? Вы теперь понимаете, что к чему. Не хотите узнать больше? И каковы здесь ставки?

— Новая жизнь. И новые цивилизации, — сказала Коллингсвуд. Она поправляла макияж, глядя в карманное зеркальце.

— Долбаный ад, — сказал Билли, качая головой.

— He-а, — отозвалась Коллингсвуд. — Этим занимается другой отдел.

Билли закрыл глаза и снова открыл — стаканы со звоном задрожали на столе. Коллингсвуд и Бэрон переглянулись.

— Как, он только что?.. — сказала Коллингсвуд и снова посмотрела на Билли, на этот раз с интересом.

— Мы знаем, что вы нервничаете, — осторожно проговорил Бэрон. — Это делает вас прекрасным кандидатом…

— Нервничаю? — Билли подумал о человеке, засунутом в бутыль. — Что ж, можно и так сказать. И теперь вы хотите, чтобы я собирал для вас материал? Так, что ли?

— Для начала.

— Я так не думаю. Лучше пойду домой и забуду обо всем этом.

— Правильно, —сказала Коллингсвуд, затягиваясь. Низкий свет поблескивал на золотом шитье ее формы. — Как будто ты сможешь об этом забыть. Как будто обо всем этомможно забыть. — Она раскачивалась на стуле. — Удачи тебе, братан.

— Никто не сомневается, что так для вас было бы лучше, — согласился Бэрон. — Но увы, ни у кого из нас нет выбора. Даже если вы не заинтересованы в этом деле, оно заинтересовано в вас. Давайте держать это в уме. Понимаете, Билли, наше подразделение, ПСФС, уже должно было потерять актуальность. Его создали незадолго до двухтысячного года — сляпали на скорую руку из пары прежних. Мы ожидали, что по случаю миллениума какие-нибудь психи-фанатики подожгут Парламент, принесут Чери Блэр в жертву своим козлиным повелителям или еще что-нибудь.

— И ничего такого не случилось, — сказала Коллингсвуд.

Она проделывала со своей сигаретой французские дыхательные штучки. Билли это казалось отвратным, но он не мог отвести взгляд.

— Совсем ни хрена, — подтвердил Бэрон. — Немного тупого мудозвонства, и все. Но крупного взрыва… скажем так, миллениумизма,которого мы ожидали, так и не произошло.

— Тогда — не произошло, — согласилась Коллингсвуд.

— А ты что, и миллениум помнишь? — подначил ее Билли. — Ты смотрела разве что «Телепузиков»?

Коллингсвуд усмехнулась.

— Она права, — сказал Бэрон. — Эту хрень отложили. Она вынырнула позже. И мы оказались страшно загруженными. Мне-то наплевать, чем занимаются в этих сектах, лишь бы не высовывались. Пусть раскрашиваются синей краской, пусть дрочат на кактусы, только за закрытыми дверьми и чтоб не трогали нормальных людей. Живи сам и давай жить другим. Но беда совсем не в этом. — Каждое следующее слово он сопровождал постукиванием по столу. — Все эти группы талдычат о светопреставлениях, апокрифа…

— В сухом остатке всегда одно и то же, — заявила Коллингсвуд.

— Ну да, — согласился Бэрон. — В любой священной книге нас занимает прежде всего последняя глава.

— Иоанн долбаный Богослов, — сказала Коллингсвуд. — Раз, два, три.

— Моя коллега имеет в виду, — пояснил Бэрон, — что нахлынула целая волна Святых Иоаннов. Эсхатологическая эпидемия. Мы живем, — произнес он скучнейшим голосом, без всякого намека на юмор, — в эпоху концов света. И каждый предлагает свой вариант.

— Рагнарёк, Пляска Духа, — стала перечислять Коллингсвуд. — Кали-юга, Кияма и так далее.

— Вот к этому люди и тянутся, — сказал Бэрон. — Рынок светопреставления перенасыщен. Из ересей наибольшим спросом пользуется Армагеддон.

— Долгое время это было только болтовней, — заметила Коллингсвуд. — Но с какого-то момента кое-что и впрямь стало происходить.

— И каждый настаивает на том, что случится именно егоапокалипсис, — сказал Бэрон. — Что ведет к неприятностям. Ведь любая секта борется за свою версию.