Крамола. Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе 1953-1982 гг.
Шрифт:
– Сильнее прижми. Так будет чище. Слышишь, как сейчас лучше? Теперь еще раз попробуй.
– А ты сам учился играть или кто-то учил тебя?
– И так, и так. Сначала ходил к одному чуваку в нашем доме… Не, вру. Еще раньше мне папаша привез самоучитель. Он и сейчас где-то дома валяется – «Самоучитель игры на шестиструнной гитаре». Но я с ним толком не разобрался, там все по нотам, а мне это на фиг не надо. Но играть хотел и пошел тогда к этому чуваку, Родиону. Он показал основные аккорды, а дальше я уже сам… Потом, в десятом классе, школа купила инструменты, и мы сделали
– И где вы играли?
– На вечерах несколько раз, потом – на регенератном заводе. Это был пик нашей карьеры, можно сказать. – Леша усмехнулся. Он достал из кармана рубашки пачку «Космоса» и спички, вынул сигарету, прикурил.
– А что за песни?
– Всякие разные. Итальянцев тогда еще не было – говна этого. «Землян» играли – «Поверь в мечту», «Прости, Земля», «Каскадеры». «Земляне», в общем, тоже говно, но тогда клевой музыки вообще никто не слушал. Это потом уже, в институте… Да, «Машину времени» играли – «За тех, кто в море», «Поворот», «Птицу»… «Машина» – это уже более-менее… Хотя «Динамик» все равно лучше. – Леша затянулся, стряхнул пепел в вазон с фиалкой. – Короче, смотри. Вот еще один аккорд – соль-мажор. Он сложнее, здесь надо пальцы растопырить, но ты попробуй… Может, получится… Да, вот так. Пробуй еще – и все будет нормально… Да, вот это – лучше…
– А ты хорошо умел играть, когда играл в ансамбле?
– Да не, не очень. Тем более поначалу. Там один только Ник хорошо умел играть – Коля Евсеенко. Сейчас учится в пединституте и играет в ансамбле. В ресторане «Днепр». У нас он на соло-гитаре играл и пел. Я – на ритм-гитаре, Шмырь – на басу, а Плескачев – на барабанах. А что, сейчас в школе ансамбля нет?
– Ничего такого не слышал.
– Наверно, нет, а то Наташка знала бы точно. Но инструменты должны быть точно. Мы их до ручки добить не успели, и списать их так быстро не могли… А может, и списали и кому-то продали по блату.
Леша открыл дверь балкона, выкинул бычок.
– Вот выучишь четыре аккорда – сможешь играть такую песню.
Леша взял у меня гитару, подстроил первую струну и запел:
Лица стерты, краски тусклы —То ли люди, то ли куклы,Взгляд похож на взгляд,A день на день.Я устал и, отдыхая,В балаган вас приглашаю,Где куклы так похожи на людей.Леша положил гитару на кровать.
– Что это за песня? – спросил я.
– Ну, ты меня удивляешь. Стыдно не знать «Машину времени». Как-то у вас с этим туго – и у тебя, и у Наташки. Я ей хочу записать кое-чего, а то слушает всякое говно – и ты вместе с ней. Группа номер один – это «Динамик». Потом – «Машина времени». Потом… Ну, «Примус» еще ничего… «Девочка сегодня в баре, девочке пятнадцать лет, рядом – худосочный парень, на двоих один билет…»
– А ты Сергея Новоселова знаешь? Он в сто пятидесятом доме живет, в том году школу закончил. Сейчас учится в Минске, в РТИ. Он «металл» всякий слушает…
– «Металл» – говно. Что «металл», что итальянцы – одно говно. А тебе что, «металл» нравится?
– Да нет, не очень.
Леша глянул на часы.
– Пусть бы Наташка что-нибудь пожрать приготовила. Что там есть в холодильнике, не знаешь?
Я не мог заснуть из-за жары – валялся на кровати, может, час или больше. Леша остался ночевать у нас. Свет в зале погас уже давно, но музыку они не выключали. Наверно, для того, чтоб я не слышал, что они делают. Как будто я и так не знал, зачем он оставался.
Я тихонько встал с кровати, подошел к двери, приоткрыл ее. В зале скрипнул диван, зашуршал ковер. Дверь открылась. Вышла Наташа – без ничего. Мелькнули черные волосы между ног. Дверь зала осталась открытой. Леша сидел на разложенном диване, прислонившись к ковру на стене. В ванной зажегся свет, скрипнула дверь. Леша взял из пачки сигарету, чиркнул спичкой, затянулся. В ванной полилась вода.
Я и Леша подошли к остановке на Рабочем. На лавке сидели пацаны из «А» класса – Волкович и Юрчик. Я кивнул им. Они не ответили, но посмотрели на Лешу.
– Не понимаю я любителей заграничного рока, – сказал Леша. – Прикинь – платят за пластинки по семьдесят пять рублей, а если двойник, то все сто. Причем слов вообще не понимают, там все не на русском. Я лучше в звукозаписи запишу новый «Динамик» или «Машину», и всего за пятерку. И музыка клевая, и слова все понятные. Для меня слова – это главное. Если я не понимаю, про что поют, то нет смысла слушать.
Я кивнул.
– Ты играл сегодня, пока меня не было? – спросил Леша. Он теперь оставлял гитару у нас, чтобы я мог тренироваться.
– Да, немного. Пальцы болели.
– И будут болеть. Знаешь, сколько кожи с пальцев слезет, пока толком играть научишься? Но оно того стоит. И для себя, и девушкам нравится. – Леша чмокнул губами.
Подошел троллейбус. Мы с Лешей зашли, встали на задней площадке.
– Вообще, катушечные магнитофоны ни в какое сравнение не годятся с кассетными, – сказал Леша. – Кассетники самые лучшие – второй класс, а у катушечных наоборот – самые худшие второго класса. А в основном – первый и высший…
– А наш какого класса?
– Третьего, какого еще? Это по модели понятно. Если «Беларусь-301», значит, третий класс, а если, например, «Олимп-003» – то это высший. Я говорю Наташке – пусть тебе родители купят катушечный, а кассетник отдай малому…
– Не купят. Я слышал, они говорили, что денег у них сейчас нет.
– Это плохо. А то и ей бы был клевый аппарат, и у тебя свой – на первое время, а потом тоже перейдешь на катушки.
– А у тебя какой дома?
– «Ростов-102», плюс усилитель «Корвет» и колонки «АС-50». Довольно хорошее качество. Высший класс был бы лучше, но и так пока тоже неплохо, а там будет видно.