Красавец горбун
Шрифт:
– О да, мой неизвестный гость! – услышал юноша ответ за своей спиной. – Боги одарили меня более чем щедро. Ибо они дали мне самое главное – желание учиться и упорство. Всего остального я добился своими руками и разумом. И потому вправе вслед за тобой называть свою мастерскую дворцом.
– Да пребудет с тобой милость Аллаха всесильного, мастер из мастеров! – с поклоном проговорил Бедр-ад-Дин, на минуту забыв, что стоит ясный день и потому его поклон выглядит так, будто он вот-вот станет последним в жизни.
– О не кланяйся, несчастный! Что для тебя может сделать скромный мастер
Был мастер Дайярам высок, худ, даже аскетичен, словно жар от кузнечного горна иссушил все его члены, оставив жизнь лишь в глазах, непроницаемо-черных и мудрых не по возрасту. Ибо Бедр-ад-Дин готов был поклясться, что мастер едва разменял четвертый десяток. Но увы, сам юноша знал, как обманчива внешность. И потому, еще раз поклонившись, заговорил:
– О мастер из мастеров, слава которого обошла весь подлунный мир, в твоих руках судьба несчастнейшего из смертных.
– Ты льстишь мне, странный гость…
Мастер бросил на Бедр-ад-Дина еще один взгляд, тяжелый и оценивающий, и тут монеты в кошеле на поясе юноши тихо звякнули – маг просил юношу быть предельно осторожным. Повисла тишина, нарушаемая лишь шумом улицы. Мастер пытался понять, что за человек перед ним, а Бедр-ад-Дин, немного разочаровавшись, думал, что не может этот молчаливый мастер быть тем самым мастером из легенды…
– Но что же случилось с тобой, мой напуганный гость? Почему твоя жизнь в моих руках?
И пришлось Бедр-ад-Дину в который уже раз пересказывать историю встречи с джиннией. Теперь он мог рассказать и о проклятии одиночества, которое наложил на Зинат покровитель всех джиннов, Сулейман ибн Дауд, мир с ними обоими, и о том, что отправился в странствие за ловушкой для джиннии. И что соорудить такую ловушку может лишь он, Дайярам, ибо слава великого мастера мастеров бежит куда быстрее быстротекущих дней.
Наконец Бедр-ад-Дин замолчал. Молчал и мастер. Быть может, он обдумывал слова гостя, а быть может, просто пытался понять, правду ли говорит этот уродливый горбун.
– Удивительную историю рассказал ты мне, о гость из далекой страны! Я готов был осмеять тебя, как лгуна, но твои глаза куда яснее слов поведали мне, насколько ты правдив. Ибо на лице уродливого старца живут глаза юноши – одновременно робкого и мужественного. И потому я говорю, что верю тебе, Бедр-ад-Дин.
«Это очень хорошо», – услышал юноша голос мудреца Тети.
Меж тем мастер продолжал:
– Молва также была правдива – я могу создать ловушку для джиннии. Ибо для этого моих знаний и умений хватит. И я создам ее, ведь нет в мире ничего более достойного, чем помогать тем, кто в этой помощи нуждается так сильно, как ты. Не возьму я с тебя и платы – ибо мне самому будет интересно такую ловушку соорудить. Да, я знаю, какэто должно быть сделано, но еще никогда такого не делал. Разве что когда-то поймал одного мага… Который был всего лишь бессмертным магом, а вовсе не сыном магического племени.
Бедр-ад-Дин
Мастер же Дайярам продолжал неторопливо, обдумывая каждое слово.
– Но знай, юноша, что любое дитя магического народа сложно не столько поймать, сколько удержать в ловушке. И тут силы одной только магии заговоренного металла будет мало. А потому тебе тоже придется приложить свои силы, мой несчастный гость.
«О Аллах, чего же потребует от меня этот человек? Ведь платы он брать не захотел…»
– Не бойся, Бедр-ад-Дин. Мне не нужна для этого ни твоя кровь, ни твоя жизнь. Мне понадобится лишь твоя помощь. Ибо тебе, опытному страннику, легче отправиться в далекой путь, чем мне, привыкшему к своему дому.
– Я весь обратился в слух, – проговорил Бедр-ад-Дин, ободренный мыслью о том, что мастеру не нужна его жизнь. Увы, слова мага так глубоко запали в душу юноши, что он теперь с трудом мог поверить в добрые намерения.
– Знай же, Бедр-ад-Дин, что пойманную джиннию удержать в клетке магического металла может лишь путанка. Но не из обычных нитей, путь даже многократно заговоренных. Для этого может подойти лишь волос из гривы белого летающего коня.
– О милосердный Аллах! Но где же мне найти этого коня? Да и существует ли он на самом деле? Быть может, это лишь сказка?
– О летающих конях рассказывают многие достойные путешественники, и слову их можно доверять. Я сам слышал рассказы из уст твоего близкого друга, о Бедр-ад-Дин, земляка, Синдбада-Морехода об острове, где их разводят. Пишут об этом и мудрые книги. А значит, твоя задача облегчается уже хотя бы знанием того, что поиски завершатся успехом.
– О, мастер из мастеров. Я знаю, кого называешь ты Синдбадом-Мореходом. Наши дороги пересеклись, но столь ненадолго, что я ничего не успел у него узнать… Как бы мне сейчас пригодился его рассказ об этом острове, где разводят крылатых коней…
«Я тоже знаю, о какой земле говорит уважаемый мастер Дайярам! – прошелестел у самого уха голос мага. – Я покажу тебе туда дорогу. Мастер не лжет – а значит, нам пора отправляться в путь».
– Да будет так, мудрый мастер! Я отправлюсь на поиски белого летающего коня…
– А я начну варить магический металл. Ибо он, как и дитя в чреве матери, должен вырасти и окрепнуть, прежде чем ему дано будет появиться на свет. А потом ему придется еще стать тонкими прутьями, из которых я соберу ловушку… И лишь потом, в должный день и час мы оплетем конским волосом прутья и попытаемся пленить ту, что причинила тебе столько бед.
Бедр-ад-Дин согласно наклонил голову. О да, долгий и тяжкий путь вновь лежал перед ним. Но была известна и цель. И потому дорога становилась и легче, и короче.
Макама шестнадцатая
И вновь под ногами странников покачивается палуба, вновь вокруг, куда ни посмотри, лишь мерно дышащий океан. О, сколько бы сейчас отдал Бедр-ад-Дин за то, чтобы узнать о судьбе отца и матери! Или, быть может, передать весточку жене, на миг, пусть мысленно, прикоснуться к ее смоляно-черным волосам, вдохнуть родной запах…