Шрифт:
Глава 1. Ничто не предвещало беды
Ночь, лишь подсвечиваемая тусклыми огоньками уличных фонарей. Неожиданно меня обвевает прохладный ветерок, и я поеживаюсь, наконец, замечая, что нахожусь на улице. Сбросив некую белую пелену перед глазами и, как будто придя в себя, я понимаю, что вышла на улицу без какой-либо причины, да еще вся растрепанная, словно вылезла из-под одеяла. Самое интересное, таких же людей, как и я, превеликое множество, словно идет какая-то акция пижамной вечеринки или флешмоб голопопых людей. Меня отличает от них только одно. На лице у остальных полное зомбированное безразличие, в то время как у меня проступает первоначально шок, который плавно перетекает в изумление. Больше удивляют ни полураздетые
– Что это? – я открыла рот, когда все вышедшие люди замерли на месте, и на космическом корабле зажглись иллюминаторы. Создалось впечатление, что прогулочный лайнер пролетал мимо земляных аборигенов.
Меня неожиданно схватили за руку. Я вздрогнула.
– Идиотка. Замри и делай быстрее туповатое выражение лица, – сквозь зубы процедила мне незнакомая седовласая женщина. Ее внешний вид пестрил желтеньким цветастым халатиком до пола и тапочками в таком же стиле.
– Что происходит? – постаралась отрешиться и уставиться глазами в никуда. Я больше скептик и иногда флегматик по натуре и не верю ни в пришельцев, ни уж тем более, ни в какие магические и мистические, как сейчас проявления над головами. А еще я фригидная сука, как заявил, сбегая от меня последний энный сожитель. Что есть, то есть. Почему-то я не получаю экстаза ни с кем из мужчин. Да и самой мне ни разу не удалось дойти до состояния, когда парит душа в небесах. Скорее всего, природа попросту обделила меня наличием точек G, A, K и U в организме.
– Спокойно жить хочешь, то молчи, – выдавила она из себя. Я скосила взгляд в ее сторону. Обычная бабулька, коих валом, проживающих сплошь и рядом. Хотя я все равно никого пока не знаю из соседей. Только недавно переехала сюда, в связи с повышением, если можно так сказать. Тот мужчина, с которым я встречалась раньше, поспособствовал моему переводу в другой филиал, находящийся соседней области, боясь, что я начну ставить палки ему колеса и мстить, что он меня бросил. А я только рада была сменить условия. Приемные родители умерли. Они приняли меня на воспитание, когда сами были в почтенном возрасте. Мне тогда исполнилось лет шестнадцать, и наш интернат дал мне благословительный пинок, быстренько избавляясь от меня и выполняя месячный план. А администрация наградила моих опекунов грамотой и телевизором, радостно потирая вспотевшие руки, что сэкономила бюджет за счет невыдачи квартиры.
Подруги оказались просто коллегами, ежедневно натянуто улыбаясь и интересуясь секретами моей вечной молодости. За глазами называли энергетической вампиршей, хотя как таковой я ею не являюсь. Общаюсь так же, как и они, не снижая дистанции. Кто виноват, что я в свои тридцать семь выгляжу на двадцать пять? Загадка даже для меня.
Черный гигадиск замер, закрепляя невидимые якоря в воздухе. Напряжение как струна повисло, надавливая на барабанные перепонки звенящей тишиной. Я вспоминала, употребляла ли на ночь сто грамм винца, что мне мерещится нечто сверхъестественное или просто пересмотрела фильмов. В общем, решив, что окружающее просто абсурдный сон, я отмерла и зашагала домой, не ожидая, пока сама останусь полностью голой и на меня начнут показывать пальцем.
– Стой, дуреха, – зашипела мне женщина в след, – ты себя выдашь, и они придут за тобой. Обратно от них еще никто не возвращался.
С радостью залезла под одеяло, отогревая замерзшие ноги. Судя по всему, весь город страдает ночными сомнамбулическими похождениями, надышавшись за день химических выбросов от стоящего в черте города трубного завода. Удивительно, что местные степняки не превратились еще в мутантов с таким-то превышением концентрации. Только одинокие голые деревья с обожженной листвой выдают тайны обывателей, намекая приезжим, что в дождь лучше не рисковать пробежкой без зонта, если не хочешь кардинально поменять шевелюру.
Утром ночное рандеву превращается в обычное видение, а чашка невкусного цикория, насильно запихнутого в желудок, отвлекает все мысли на себя. Несмотря на 'вечную' молодость, врачи обнаружили сахарную болезнь и посадили на своеобразную диету 'полезных' продуктов, хотя я не страдаю излишним весом. Да и превышение сахара у меня незначительное.
Новый коллектив вторую неделю приценивается ко мне и шушукается по углам. Я молча выполняю работу, для начала собрав со всех структур электронные и бумажные отчеты. Я крот, то есть единственный представитель Контрольно-Ревизионного ОТдела, гроза всех жуликов, обманщиков, прихватизаторов и махинаторов, копаю под всех и везде, и моей кары не избежит никто. Не надо возникать и бить себя в грудь со словами 'Вы что, я никогда в жизни не промышлял(а) таким'. Все равно не поверю. За каждым водятся грешки, вплоть до временного заимствования рабочих канцтоваров с плавным перемещением их к себе домой на постоянную основу.
В общем, коллектив еще пока не такой уж злой в отношении меня. Не буду их разочаровывать. Думаю, через пару дней и мой миникабинет за номером тринадцать будут обходить стороной, молчать при моем появлении и, как практика показывает, срочно разворачиваться в другую сторону и улепетывать, словно от этого я не вспомню про них и не нагряну к ним с проверкой. Глупо. Я в любом случаю найду косяки, так как на них у меня особый нюх.
– Венерочка, – залебезил голос начальника отдела закупок с утра пораньше. Знает гад, что первым идет по внутреннему списку. – Вы такая сегодня красивая, как Венера Милосская.
Ой, прям, раскисла и сползла под стол от счастья. Сейчас Петр Петрович достану из лотка один документик, и мы с вами по-другому пообщаемся.
– Почему вы приобретаете предохранители по цене, в пять раз превышающей рыночную? – осадила я его.
– Венерочка, – растерялся он поначалу, побледнел и сразу же взял себя в руки. – Они же итальянские. Качественные. Производитель дает гарантию.
– Десять лет, – подначила я, зная о том, что в машине они могут перегореть сразу же.
– Десять лет, – рассеянно повторил он за мной, а глазки на распухшем лице так и забегали в разные стороны. Его рука потянулась к выпирающему животу, еле сдерживаемому пуговицами рубашки. Он зачесал его в волнении, или, скорее всего, тот потребовал от хозяина очередного перекуса.
– Ага, а поставщик Чунг Канг & Шэнли, китайская компания перекупщик у итальянцев? И как так получилось, что пока товар к нам добирался невероятным образом через три или четыре компании или не знаю, через курьерские службы, цена из-за этого изменилась в большую сторону? – помогала я ему отвечать на заданный вопрос, а мужчина с радостью зацепился за эту версию и кивал, как болванчик мне в ответ. В принципе итак все было ясно. Либо кто-то платил ему откатные, чтобы приобреталась продукция именно по этой цене, либо он ни черта не соображал в закупках.
– Петр Петрович, – вздохнула я, прикидывая в уме, что если я сейчас одним из первых его 'заложу', то и здесь меня съедят заживо. – До конца дня у вас есть время, чтобы найти нового поставщика не только на этот товар, но и на другие. Если у вас возникнут трудности, свяжитесь с головным офисом, они вам подскажут.
Мужчина пулей выскочил от меня, чертыхнувшись себе под нос. И кто спрашивается, придумал разделение между филиалами компании? У каждого отделения был свой штат юристов, бухгалтеров, менеджеров и прочих, прочих, которые должны были конкурировать между собой. Затем в начале следующего года подводились итоги за предыдущий, выясняя какой город победил, и кто же оказался круче. Остальных не счастливчиков компания награждала ревизией в лице меня, выясняя, почему они находятся в рейтинге отстающих. В итоге, в ходе такой проверки мне и приходилось разбираться с такими великими ваятелями и деятелями.