Красавица и шпион
Шрифт:
Кит глядел на него дружески, но в полном молчании.
– Ну разумеется, – догадался Эверс. – И вот вы здесь.
– И вот я здесь, мистер Эверс, – бодро согласился Кит, понимая, что ведет себя не лучшим образом. Но сегодня он решил не давать никому спуску. – Как поживаете? Как супруга? Мельница? Все в добром здравии?
– Да, да, все хорошо, не жалуюсь.
И лицо Эверса выразило надежду, что разговор на этом закончился. Но Кит не собирался его отпускать.
– А как пунш сегодня, удался?
Эта тема была близка мистеру Эверсу.
– На редкость, Грантем, –
– Может быть, – не исключил такой возможности Кит и доверительно приобнял собеседника за плечи. – Мистер Эверс, не просветите ли вы меня насчет одного вопроса?
Эверс, кажется, почувствовал себя польщенным.
– Ну а как же, сделаю все, что смогу, сэр.
– Кто эта юная особа рядом с миссис Перриман?
Эверс явно оживился, и Киту стало ясно, что о его любопытстве станет в ближайший час известно каждому в зале. Но его это мало беспокоило. Легенды, ходившие о нем, лишь обогатятся.
– Ее зовут мисс Сюзанна Мейкпис, Грантем.
Едва эти слова слетели с губ Эверса, как время для Кита на миг остановилось, а волосы на затылке зашевелились.
– Судя по всему, ее отец недавно скончался – его звали Джеймс, он был родом отсюда, из Барнстабла, но едва ли вы его помните. Так она приехала сюда и поселилась у тетки, – продолжал Эверс. – Столичная штучка, правда? Наши дамы от нее в шоке. Хлопает глазами весь вечер, а сама ни к кому не подходит знакомиться.
Выходит, та бойкая девица с этюдником – дочь Джеймса Мейкписа! Она нисколько на него не похожа, должно быть, пошла в мать. Киту стало ее жаль – Барнстабл вовсе не место для творческой личности.
Но может быть, сама судьба свела его с Сюзанной Мейкпис? Теперь, по крайней мере, ему стала понятна одна из причин, по которой Джеймс Мейкпис выбрал именно его, чтобы рассказать свою историю.
Как бы то ни было, Кит не собирался следовать отцовскому совету «оставить это».
– Спасибо, Эверс, – рассеянно произнес он. – Вы мне очень помогли.
Чары Сюзанны продолжали натыкаться на отчужденность обитателей Барнстабла, как ничего не подозревающая птица натыкается на оконное стекло. Они подходили, представлялись, настороженно разглядывали ее и отходили.
– Дай им срок, – утешала тетя Франсис. – Твое появление – самое интересное, что случилось в Барнстабле за последнее время, а им нравится делать вид, что это вовсе не так.
Сюзанна вымученно улыбнулась, гадая про себя – долго ли еще тетя Франсис предполагает пробыть на балу. Со времени смерти отца с ней постоянно что-то происходило, удары судьбы сыпались один за другим, но гордость не позволяла согнуться под их тяжестью. Вдруг ей представилось заштопанное одеяло на ее кровати в домике тети Франсис, и захотелось заползти под него, закрыть глаза и лежать так дни напролет.
Закончился еще один танец, кавалеры и дамы разбрелись по залу в поисках новых партнеров. Сюзанна посмотрела в противоположный конец зала со страхом и надеждой. Опасный виконт больше не смотрел в ее сторону. Она испытала облегчение, смешанное с разочарованием. Наверное, не видать ей больше своего альбома. Зато не придется переживать унижение.
«Вы вели себя очень смирно...»
В этот момент оркестр начал пиликать что-то очень похожее на вальс!
Сюзанна уступила желанию зажмуриться и вообразила, что в ее жизни ничто не изменилось. Что она не в ратуше, а в «Олмаке», что ее не сторонятся, а ищут знакомства с ней. Когда она снова открыла глаза, то первое что увидела, была белая манишка.
Медленно, очень медленно она подняла глаза. И душа у нее ушла в пятки.
– Добрый вечер, миссис Перриман. – Опасный виконт отвесил низкий поклон. – Я только что заплатил этому дрянному оркестру, чтобы он исполнил наконец вальс, и получил возможность пригласить вашу племянницу. Не возражаете?
О Боже! Голос у него приятный – любезный, бархатный и доверительный. Лондонский голос.
Вчера этот голос щекотал ей затылок. Тетя Франсис раскрыла рот, и челюсть у нее отвисла, словно повернувшись на шарнирах. От неожиданности у Сюзанны похолодели руки. Стоявший рядом человек был до невозможности высоким. А главное – до невозможности мужчиной. Холод сменился жаром. От шеи горячая волна поднялась вверх и залила лицо. Внутри вступили в смертельную схватку два противоположных желания.
Одно было – повернуться и обратиться в бегство.
– Мы вам благодарны за ваше приглашение, но мисс Мейкпис в трауре, лорд Грантем. – Тетя Франсис успела справиться со своей челюстью, и эти слова произнесла с изящной вежливостью.
Глаза виконта – неожиданно голубые – окинули Сюзанну явно не джентльменским, пожалуй, даже нечестивым взглядом.
– Но вам бы очень хотелось потанцевать, ведь так, мисс Мейкпис?
Помоги ей Господь, он угадал ее второе желание! Много позже она призналась себе, что никакой смертельной схватки на самом деле не было.
– Простите, тетя Франсис. Мне очень неловко, тетя Франсис, мне в самом деле очень неловко...
Виконт с улыбкой повел Сюзанну, продолжавшую бормотать извинения, на середину зала. Она подняла руку, чтобы привычным жестом вложить ее в его ладонь, и этот жест несколько успокоил ее, до глубины души потрясенную собственным поступком. Но тут обшлаг его рукава сдвинулся вниз, и Сюзанна мельком увидела пониже перчатки родимое пятно в форме чайки. И сразу же споткнулась на ровном месте. Виконт вовремя поддержал ее за талию, легко вернул ей устойчивость и увлек в танце.
– Да, мисс Мейкпис, это я. В нашу последнюю встречу вы, кажется, сказали... дайте вспомнить... да! «Вы вели себя очень смирно». Но потом бросились бежать сквозь чащу, точно дикая лань. В вечернем костюме я выгляжу по-другому? Думаю, да. – В его глазах сверкнула насмешка.
Сюзанна на какое-то время лишилась дара речи. Потом с трудом выдавила из себя бессвязное:
– Вы... как вы смеете... вы просто...
– Кстати, нарисовали вы меня довольно неплохо, – продолжал он. – С доскональной точностью, хотя и без особой лести. Но все равно рисунок получился. Я сам всегда стою за доскональную точность.