Красавица и шпион
Шрифт:
И будь он проклят, если трепет исследователя, следопыта не шевельнулся в нем в этот миг. Пусть он и пошел на это дело из-под палки.
Не будь он уверен в обратном, он мог бы поклясться, что трепет этот связан исключительно с полевками.
К сожалению, ощущение нереальности, граничащей с ночным кошмаром, никак не желало проходить. Сюзанна привыкла к музыке, к комфорту, к компании блестящих молодых людей. Вместо этого она стояла на коленях на траве рядом с крошечной норкой, и рослый виконт, который согласно законам природы должен был
Солнце припекало Сюзанне голову под капором, ей казалось, что она пухнет, как булка в печи. Она уже жалела, что нарядилась в розовый муслин, платье наверняка потемнеет от пота.
Она посмотрела на копошащихся зверюшек. При виде мышей, как и при виде змей, полагается визжать. Так Сюзанна раньше думала. Наткнись она на зверюшек в присутствии Дугласа, непременно завизжала бы. Но эти мыши были каждая размером едва ли с фалангу ее большого пальца. Такие беззащитные крошки, и как ни странно... очаровательные. Они спали, сбившись в кучку. Ей захотелось извиниться перед ними за это бесцеремонное разглядывание и поскорее оставить их в покое.
– Полевки, – прошептал Кит. – Полевки длиннохвостые. – Он произнес это таким тоном, словно доверял ей важную тайну.
Сюзанна еще некоторое время разглядывала мышек, затем прошептала:
– Я слышала, вы нажили свое состояние на контрабанде. – Эта тема казалась ей куда увлекательнее полевок.
– Вы слышали? – пробормотал он, продолжая смотреть на полевок и царапать карандашом в блокноте.
Она ждала, что он с возмущением опровергнет ее слова. Хотела смутить его так же, как он смущал ее. Возможно, он и правда был контрабандистом и оставался им до сих пор. Может быть, именно он снабжает тетю Франсис этим чудным чаем.
Она повторила попытку:
– Еще я слышала, что власти вас разыскивают за пиратство.
Тут он наконец прекратил писать, но только для того, чтобы с мечтательной улыбкой окинуть взглядом поляну. Он представил, как славно было бы стать пиратом. Но возможно, он просто вспоминал наиболее приятные мгновения своего пиратского прошлого.
Так ничего и не ответив, он снова склонился над блокнотом. Сюзанна заметила, что он не слишком тщательно побрился: несколько волосков золотились на остром подбородке. На нем не было шляпы. К концу дня его лицо станет заметно темнее остальной кожи на теле – бледно-золотистой.
– А вам приходилось слышать о том, что я посещаю притоны курильщиков опия? – спросил он.
– Нет! – Она отогнала от себя мысли о его теле. Он, кажется, немного огорчился.
– Я так и думал, что эта история не пройдет.
Она раскрыла рот и, тут же его захлопнула.
– Но почему же они?.. Почему же вы?..
Он беззвучно засмеялся.
– Зарисовывайте полевок, мисс Мейкпис, вы разве забыли, что работаете на меня?
Она и правда забыла! Ее и без того порозовевшие на солнце щеки залила густая краска. Она понятия не имела, как ведут себя наемные художники. Так же, как гувернантки? Или поварихи? Наверняка почтительно. И мысли не допуская о флирте.
Она склонилась над альбомом и вскоре полностью погрузилась в свое занятие. Рисование доставляло ей неизменное наслаждение. Она тщательно зарисовала мягкую шёрстку, плавно переходя от светлых к темным затененным местам на сгрудившихся тельцах, крошечные носики и лапки. И, конечно же, хвостики, там, где они были видны. Ведь это как-никак особый, редкий вид длиннохвостой полевки!
Она положила последний штрих на палец задней лапки и, оторвав глаза от альбома, с удивлением увидела, что он следит за ее руками. Внимательно, сосредоточенно.
В воздухе что-то мелькнуло, и на мгновение их накрыла тень размером с тарелку.
– Пустельга. Ищет добычу, – пробормотал виконт, и Сюзанне захотелось закрыть гнездо своим телом. Он задумчиво поднял глаза на ее лицо. Одно краткое головокружительное мгновение она уже подумала, что он сейчас похвалит ее капор или на худой конец рисунок. И на случай, если ему требовалось поощрение, мягко улыбнулась.
– Вы, кажется, не очень горюете по отцу, мисс Мейкпис? – произнес он.
От неожиданности Сюзанна даже задохнулась и закашлялась. Но виконт ни на секунду не отвел от нее спокойных глаз, словно сказанное им было сущей банальностью. Правда, в его словах не прозвучало и тени упрека, он просто хотел знать, потому и задал вопрос.
Сюзанна хотела обидеться, но его прямолинейная манера общения странным образом давала ей почувствовать себя свободной. Этакая безоглядная честность. Ей хотелось отвечать на его вопросы. Ей самой хотелось получить на них ответы так же, как этого хотелось ему.
– Я горюю по отцу, – ответила она с прохладцей, потому что он это заслужил. Голос ее слегка дрожал от волнения. – Но, знаете ли, лорд Грантем, мы не были с ним особенно близки.
Мгновение он молчал, затем сказал:
– Кит. – И криво усмехнулся.
Сюзанна нахмурилась, а он улыбнулся, уже по-настоящему. И не сводил с нее своих голубых глаз. Взгляд его был спокойным и твердым. Кит был уверен, что она расскажет подробности.
И она не смогла не нарушить молчание.
– Я редко его видела, он часто уезжал по разным своим экспортно-импортным делам. Я очень хотела сблизиться с ним. Но папа оставался для меня почти что незнакомцем, и я никогда не перестану об этом сожалеть. Но я горюю по нему. Хотя, может быть, не так сильно, как если бы наши отношения были более теплыми. И не так сильно, как вы сочли бы справедливым.
Пока виконт переваривал ее слова, капелька пота сбежала вниз от ее затылка к лопаткам. Что-то изменилось в его лице, что-то трудно определимое.
Он кивнул так, словно ее ответ удовлетворил его. Сюзанна почувствовала досаду. На него из-за этого его снисходительного кивка и на себя, потому что обрадовалась его одобрению.
– Ваш отец был скрытным, – мягко произнес Кит, несколько удивив ее. – Он мне нравился. Но, по-моему, он мало кого допускал в свой внутренний мир. Так что не только для вас он был незнакомцем, мисс Мейкпис. Мне даже трудно представить, что у него вообще могла быть дочь.