Красавицы Бостона. Злодей
Шрифт:
– Я уже сделал предложение другой. – Я вонзил зубы в яблоко, и его сладкий сок потек по подбородку, пока мы неотрывно смотрели друг другу в глаза в состязании воли.
Все взгляды были прикованы ко мне.
Это было не упоением властью.
Это было полномасштабным унижением.
Я не хотел Персефону Пенроуз.
Она была недостаточно хороша для меня.
А даже если бы была, то что хорошего из этого вышло бы? Она хотела все то, чего не хотел я.
Отношений. Партнерства. Близости.
Я не Хантер. Я неспособен любить свою жену или хотя бы испытывать к ней симпатию. Терпеть? Возможно, но
Я был в считаных мгновениях от того, чтобы поглотить ее.
Вонзить зубы в ее крепкую, круглую задницу.
Тереться об ее грудь, пока не кончу в штаны.
А теперь я возбудился в комнате, полной людей. Потрясающе.
Я веду к тому, что с Персефоной все слишком сложно, запутанно, а искушение слишком велико, чтобы я мог ему поддаться. Минка – правильный выбор. Мои мысли никогда непроизвольно не устремятся к Минке.
– Ты сделал предложение другой, – повторила Персефона, пятясь назад.
– Минке Гомес. – Сэм зажал седьмую за минувший час сигарету между губами, твердо вознамерившись заработать рак легких до конца этого вечера. Он закурил и выдохнул дым. – Мы все пытаемся понять, где он откопал эту бедняжку. Не припоминаешь такую?
– Боюсь, что нет, – тихо ответила она.
– Ты легко отделалась. Килл слишком черствый, слишком старый и слишком упрямый для такой милой девушки, как ты. Не говоря уже о том, что у меня есть сомнения насчет его сексуальных предпочтений. Поставь свечку за мисс Гомес, когда в следующий раз пойдешь в церковь, и поблагодари свои счастливые звезды. Они точно сошлись этим вечером. – Сэм выпустил струйку дыма в ее сторону, отчего Персефона закашлялась.
Мне захотелось его прикончить.
– Перси. – Хантер встал. – Подожди.
Она помотала головой, выдавив гордую улыбку.
– Со мной все хорошо, Хант. В полном порядке. Возвращайся к игре, пожалуйста. Спасибо, что уделили время. Желаю приятно провести остаток вечера.
Она развернулась и ушла стремительным, ровным шагом. Петар бросил на меня полный отвращения взгляд и помчался за ней.
Хантер был готов ринуться вслед за ними обоими, но я схватил его за ворот рубашки и снова прижал к спинке кресла.
– Сначала закончи игру.
– Да ты, мать твою, издеваешься? – заорал мой брат. Его бокал с «Гиннессом» опрокинулся. Черный стаут с шипением разлился по персидскому ковру. – Ты разгуливал по Бостону, делая предложения женщинам – одна из которых лучшая подруга моей жены, – и теперь хочешь, чтобы я закончил гребаную игру? Ладно. Пожалуйста. Килл получает все, что пожелает. – Хантер бросил свои карты на стол. – А теперь, если позволишь, я пойду и исправлю эту хрень. – Он указал на дверь. – Не хватало моей беременной жене подруги на грани отчаяния. Клянусь богом, Килл, если ты что-то сделал с этой девушкой… если тебя угораздило обрюхатить ее, чтобы обеспечить се-бе наследника…
Я перевернул брошенные им карты, не удостоив вниманием его истерику.
У него был фулл-хаус [21] .
Хантер ошибался. Я не всегда получал то, что
Персефона
Он женится на другой.
Я опоздала на несколько часов, объявившись почти к полуночи, выглядя и чувствуя себя, как тряпичная кукла, которая провалялась брошенной в грязи все минувшее столетие, а он даже толком не удостоил меня взглядом.
А чего я ожидала?
Ты ожидала, что он отнесется к тебе не просто, как к матке в аренду.
21
Третья по старшинству комбинация в покере, состоящая из трех карт одного достоинства и двух карт другого достоинства.
Но это была моя первая и, будем надеяться, последняя ошибка в отношении Киллиана Фитцпатрика.
Я шла от велосипеда к дому, специально топая по лужам. Стояла ночь, шел сильный дождь, а моя ветровка порвалась по пути в Бэк-Бэй и обратно. Пальцы на руках и ногах онемели. Может, они отвалились где-то по дороге, а я даже не заметила. Остальная часть моего тела точно не будет по ним скучать, когда Бирн и Камински, в конце концов, расчленят меня и скормят воронам.
Где бы ты ни был, Пакс, надеюсь, ты страдаешь вдвое больше, чем я.
Я открыла дверь в свой дом – вернее, в дом Белль. Своего дома у меня нет, – напомнила я себе. Внутри было темно, сыро и пахло плесенью. Я шагнула к лестнице, как вдруг моя голова резко повернулась в сторону. Щеку обожгло так сильно, что глаза защипало от слез.
Секунду спустя в воздухе раздался звук, похожий на удар хлыста. Не успев опомниться, я упала на колени лицом вниз. Булькающий звук эхом пронесся по пустому коридору. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что его издавала я.
За ним последовал резкий удар в живот, налетевший из покрова темноты. Я, давясь, упала вперед. Вытянув шею, чтобы увидеть нападавшего, я выставила перед собой руку и принялась шарить ей по полу в попытке отыскать в темноте сумку и достать из нее перцовый баллончик.
Тяжелый ботинок наступил мне на пальцы. В воздухе раздался треск, когда нападавший всем весом придавил мою руку.
– Это ты зря, сука.
Впервые в моей жизни страх обрел форму и вкус. Нападавший пинком отбросил мою сумку прочь, отчего она пролетела по полу и ударилась в стену. Я воспользовалась возможностью и впилась ногтями ему в лодыжку. Почувствовала, как ногти выгибаются назад, пока я отчаянно пыталась причинить ему боль. Схватившись за его ногу, я подтянулась выше, вцепилась зубами в голень и сжала так яростно, что почувствовала, как кровоточат десны.
– Черт! Ах ты шлюха!
Грязный армейский ботинок зеленого цвета пнул меня прочь. Я знала только одного человека, который носил такую обувь.
Камински.
– Том, – прохрипела я, назвав его по имени, будто от этого мог быть какой-то толк. Рот наполнила теплая, отдающая металлическим вкусом кровь. Адреналин мчался по венам, а каждую клетку тела покалывало от паники. – Пожалуйста, Том. Отпусти меня. Мне нечем дышать.
Мне прилетел еще один удар. На сей раз он ударил в челюсть. Мое лицо запульсировало, и я прикусила язык. Рот наполнило еще больше крови.