Краш-тест
Шрифт:
– Глупенький, - он прижал меня к себе и легонько прикусил мочку уха. – Все бывает. Значит, так было бы нужно.
Я улыбнулась, вспомнив свои недавние мысли:
– Помнишь Юлькиного пингвина?
– Еще бы! Надеюсь, он не соврал и у нас действительно будут общие дети. Только не прямо сейчас.
– Говорят, для этого нужно девять месяцев, - хихикнула я.
– Серьезно? Врут, наверно. Нинка, - прошептал он, целуя меня в шею, в вырез кофты, - мне тебя всегда мало.
– Фокин, прекращай! – прошипела я, уворачиваясь. – Я сейчас в
– Понял, - он спихнул меня с колен. – Вали работать!
Вылизав до блеска Коломяги, мы прикинули объем работ по Шушарам и Приморскому.
– Если начнем уже в воскресенье, останется лишний день на Северную, - сказал Максим, когда мы шли домой, держась за руки. – Там все-таки объем побольше. А завтра объявляю выходной. Ты хоть помнишь, какой завтра день?
– А то нет! – я толкнула его в сугроб и застонала: – Черт!!!
– Что? – испугался Максим, выбираясь обратно на дорожку. – Забыла что-то?
– Забыла. Завтра мне к матери в Левашово ехать. Годовщина смерти отца. Она же мне весь ливер съест, если не приеду помянуть. Хотя я его за всю жизнь раз пять видела, да и вообще… И Димке надо будет позвонить.
– А Димка – это кто?
– Брат по отцу. Старший. Он классный, я вас познакомлю. Есть еще Кирилл, младший, но он меня терпеть не может, мы не общаемся.
– Значит так, - Максим сжал мою руку. – К матери поедем с утра, а вечером отметим нашу годовщину. Годится?
– Поедем?! – я ушам не поверила. – Ты в своем уме?
– А в чем проблема? Ты собираешься меня прятать? Или она не в курсе последних событий?
– В курсе, что с Германом все. И прятать не собираюсь, но… Ты уверен? Ты же ее помнишь?
– Помню. Ничего, как-нибудь переживу.
– Ну смотри, Максим… И не говори потом, что тебя не предупреждали!
= 36.
13 января
В Левашово мы поехали, разумеется, не с самого утра, а к обеду.
– Ты мать-то хоть предупреди, - сказал Максим, когда мы вечером ложились спать. – Если еще не поздно.
– Не поздно. Она часа в два укладывается.
Я набрала мамин номер и сказала, что приеду днем и не одна.
– Неужели все-таки помирились? – спросила она со странной смесью надежды и разочарования.
– Нет, - я покосилась на Максима, который читал какой-то журнал. – Не с Германом.
– Интересные новости, - растерялась мама. – Ты с ума сошла?
– Ну, в некоторой степени, - согласилась я и поспешила распрощаться, пока она не начала вытягивать детали.
– Все, Фокин, держись, - я положила трубку на тумбочку. – Она надеялась, что я одумалась и помирилась с Германом. Все-таки старое зло лучше нового. А тут облом. Не завидую я тебе. Да и себе тоже. Чего ты там читаешь?
– Нашел какой-то глянец. В туалете валялся. Офигенно интересная статья. Пишут, что секс с утра повышает производительность труда.
Я стиснула зубы, чтобы не расхохотаться. Хотя ничего смешного, если подумать. Эти статейки Герман десятками клепал для подобных журнальчиков. Под псевдонимами, которых у него было, наверно, больше, чем у Чехова.
– Вот, не зря мне всегда нравилось с утра, - сказала я. Разумеется, умолчав о том, что совратить на подобное дело автора статьи было задачей повышенной сложности.
– А мне всегда нравилось всегда, - пожал плечами Максим. – Если мы с тобой будем этим делом заниматься перед работой, то до работы вообще не дойдем. Получится вместо работы. А насчет матери не волнуйся. Если все будет так ужасно, сбежим, а потом напьемся. Чтобы снять стресс.
Я уже почти засыпала, уютно устроившись в его объятьях, когда вдруг снова вспомнила про журнал. В голову пришла мысль, которая, наверно, и раньше там плавала, но на стадии желейной неопределенности.
Не хотела бы я оказаться на месте Максима. Поселиться там, где совсем недавно, и двух недель не прошло, жил другой мужчина. Спать на его месте, сидеть за столом, пользоваться теми же вещами. Смогла бы я так? Жить в квартире, откуда только что уехала Зоя? Да мне и в машине-то на пассажирском сиденье было неуютно, когда тридцать первого мы ехали к Максиму. Хотя раньше он иногда подвозил меня, и ничего подобного я не испытывала.
Интересно, думает ли он об этом? И ведь не спросишь же. По-хорошему, нам надо было снять другую квартиру. А мою сдать. Хотя бы на какое-то время. Но я не представляла, как пустить в нее посторонних людей. Да и мама бы меня сожрала, хозяйка-то она.
– Кстати, все хотела тебя спросить, но забывала, - сказала я, когда позади осталось Парголово. – Откуда ты тогда ехал? Ну, год назад?
– Когда мы так замечательно познакомились? Черт, проскочили уже это место. Из поликлиники в Осинке. Была там небольшая разборка с персоналом.
– Мама, кстати, туда ходит. То есть не ходит, а иногда, по самой крайней необходимости, наведывается. Но полис у нее туда прикреплен.
– Хорошо, что сказала, - кивнул Максим. – Буду иметь в виду.
– Не надо ничего никуда иметь. Она ненавидит врачей и традиционную медицину, я же тебе говорила. Так что будет рада на Ивашкиных косточках поваляться.
– И это тоже учту. Не беспокойся.
С утра хмурилось, но к обеду день разгулялся. Снег блестел на солнце, пушился сугробами на обочинах и лапами на деревьях. Левашово выглядело нарядно и вполне завлекательно.
– Симпатичный какой поселок, - заметил Максим, когда я разворачивала Жорика, чтобы заехать во двор задом. – Вроде совсем рядом с городом, а как будто далекая область. Бабушка моя в таком живет.
– Мне тоже нравится. В старости сюда перееду. Заведу большую собаку. Летом буду валяться в гамаке и пить на веранде чай из самовара. А зимой сидеть у камина и вязать носки.
– А мейнкун как же?
– Обязательно.
– А… меня ты в расчет не берешь? – осторожно поинтересовался Максим.