Красив. Богат. Женат
Шрифт:
– У тебя кто-то появился?
– Я женат, Оля, - усмехаюсь, выпуская дым в открытое окно.
– У тебя кто-то появился, - повторяет, качая головой.
Еще раз убеждаюсь, насколько женщины чуткие создания. Они могут казаться глупыми и наивными, но то, что касается отношений – тут у них открывается третий глаз.
Не собираюсь ее переубеждать или оправдываться, потому что изначально наша связь этого не подразумевала.
– И кто она? Я ее знаю?
– Оля…
Тяжело вздохнув, она запускает руку в
– Ладно, прости… - вырывается у нее смешок, - спасибо, что предупредил, а то ждала бы твоего звонка, пока Вадик не вернулся.
– И ты меня прости… если обидел чем-то.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Арс… потому что я уже не вернусь.
– Ты забываешься, Оль, - посылаю ей в спину, когда она открывает дверь.
– Прости, - сразу понижает тон и, обернувшись, вымученно улыбается, - прости.
Жду, когда она сядет в свою машину и уедет, докуриваю сигарету и звоню Маришке.
– В каком ты кафе?
– В Челентано. Ты уже едешь?
– Да, буду скоро.
Через раз называет меня то на «вы», то на «ты». То Арс, то Арсений Рустамович, и я пока не понял, что вставляет больше. Зависит от ситуации и настроения. В быту, по телефону, нравится, когда на «ты». А когда в постели, подо мной, смотрит на меня пьяными глазами и шепчет «Арсений Рустамович», в моей башне стекла вышибает.
Пока ползу в вечерних пробках, звоню жене, потому что поздними вечерами тупо не до нее. Инга отвечает сразу, и ее радостный голос приходится уколом вины в самое сердце.
– Привет, родной – говорит нежно, - только что сама собиралась тебе позвонить.
– Привет. Как дела, Ина?
– Нормально, я только что с капельницы.
Твою мать. Слышать каждый день, как она лечится, чтобы родить нашего ребенка, в то время, как я…
От этого идет трещинами даже мой закостенелый цинизм.
– Хорошо чувствуешь себя?
– Терпимо, Арс… Голова немного кружится от лекарств и слабость… а так, нормально, - вздыхает тихо, - я устала от санаториев и курортов, милый. Я хочу домой, к тебе.
Я отвык от тебя, любимая. Отвык так сильно, что пока представить не могу, как будет выглядеть наша с тобой новая жизнь.
– Немного осталось, потерпи, - говорю, сворачивая с дороги на парковку у Челентано.
Отключившись, закрываю глаза и сжимаю пальцами переносицу.
Всего две недели и один день. Потом… пока даже думать об этом не могу.
Собираюсь набрать Марину, как вижу ее у входа в кафе. Закинув голову, смеется со своими сверстниками, а затем каждого из них на прощание целует в щеку. Среди них два ушлепка мажористого вида, каждому из которых я мысленно заезжаю в рожу.
Ее мальчика среди них нет.
Повернув голову, она смотрит в мою сторону. Машет всем рукой, посылает воздушный поцелуй и направляется к моей
– Привет! – широко улыбаясь, смотрит на меня большими глазами, - как прошел день?
Смотрю на нее в ответ, чувствуя, как развязываются стягивающие до этого грудь узлы. И как кровь в венах ускоряет свой бег, и все проблемы превращаются в пыль.
– Продуктивно. А у тебя?
– И у меня. Сегодня хороший день, - тихо смеется малыш, - у меня племянница родилась.
– Я знаю, Саня звонил, сказал, что у Кирилла дочка родилась.
– Да! Юлечка!
– Поздравляю!
– Я на выходные домой полечу, - заявляет Маришка, и мое настроение с грохотом падает вниз.
Глава 27.
– Это обязательно? – спрашивает Кравцов угрюмо.
– У меня племяшка родилась, - повторяю я, - родная.
Арс замолкает. Остановившись на светофоре, вынимает сигарету из пачки и закуривает. Он не в настроении, брови нахмурены, вдоль линии челюсти гуляют желваки.
– На сколько дней ты полетишь? – спрашивает спустя несколько минут тишины.
– В пятницу улетаю, в воскресенье возвращаюсь.
Обхватив сигарету губами, яростно втягивает никотин.
Когда жена его по Европам катается, он так же нервничает?
– У меня не каждый день новые племянники рождаются, - буркаю, утыкаясь в телефон.
– Да, ладно, Марин, - вздыхает Арс, - лети, конечно, я тебя встречу в воскресенье.
– Хорошо.
– Что на тебе сейчас? Колготки?
Столь резкий переход на другую тему вгоняет в легкий ступор. Уронив взгляд на собственные, упакованные в капрон колени, интуитивно стискиваю бедра.
Воздух в салоне авто всего за мгновение тяжелеет и становится ощутимо влажнее.
– Да, - отвечаю тихо, искоса глядя на его четкий профиль.
– Скинь обувь и сними их, - велит, ловко перестраиваясь в соседний ряд.
Моя кожа мгновенно электризуется и покрывается мелкими мурашками.
– Зачем?
– Снимай.
– Меня могут увидеть, - шепчу, глядя на проезжающие мимо машины.
Никто даже не думает заглядывать в окно нашей, но мысль о том, что я стану раздеваться практически у всех на глазах, поднимает все волоски на моем теле дыбом.
– Будь послушной, малыш, - проговаривает хрипло, запуская под кожу волны теплой вибрации.
Низ живота наливается кровью, дыхание становится поверхностным. Выпрямив спину, провожу ладонями по ткани джинсовой юбки. Арсений, сделав очередную затяжку, выпускает сизую струю в приоткрытое окно.
Его невозмутимость и отрешенный вид немного коробят, но удивительным образом лишь обостряют все ощущения.
Подцепив пальцами подол юбки, отодвигаю ткань к поясу. Вижу, как крылья носа Кравцова вздрагивают.