Красивая улика
Шрифт:
Зато куриных множество творений.
И, объявляя Год литературы,
Нас бюрократы постоянно дурят.
Прожекты эти, ради показухи,
Чтобы погреть на траншах руки.
И нынче заявили Год кино
И приумножат личное бабло.
Потом объявят Год театра,
Чтоб деньги из бюджета хапнуть.
Последует Год архитектуры,
Скульптуры и другой халтуры…
Нет ни прогресса, ни культуры..
Чиновники, к ним деньги прут,
Свои книжонки часто издают,
Чтобы прослыть писателем, поэтом,
Но явно бездари и олухи при этом.
Ни графы, ни князья, а графоманы,
Плодят вирши и глупые романы.
Но чаще нанимают литрабов
Для производства заказных «трудов»
А те, поставив дело на конвейер,
За ножницы берутся, не за перья.
Азартно книги старые кроят,
Заведомо, вкушая плагиат,
А «автор», как ребенок, рад.
С грамматикой он ладит плохо,
Причислен к литераторам пройдоха.
Проводит презентации, чтоб лестно
Его «шедевры» восхваляла пресса.
О Нобиле мечтает, о награде
Тщеславия, дешевой славы ради.
Кому нужны такие «перлы»?
Лишь для хищения способ первый.
Нет фильтра, строгого отбора,
Коль дилетантов правит свора.
Нет ныне маршалов в литературе.
Из рога изобилия – халтура.
Но время – критик строгий.
Сметет лавиной скарб убогий.
«Пожалуй, я возьмусь за перо,
Убыточное все же ремесло, —
В смятении подумала Надежда,
Взирая на оратора небрежно.—
А вдруг в минуты озарения
Рожу такие дивные творения,,
Что будут на руках меня носить,
Автографы, как божий дар, просить.
И засияет неземной талант,
И скажут все, что я – бриллиант».
6
—Упали максимально тиражи,
Журналы приказали долго жить, —
Писатель продолжал сплеча рубить. —
Иные лишь влачат существование,
Редакции закрылись и издания.
Газеты ту же разделили участь,
Под прессом цен, налогов мучаясь.
И нищенски убоги гонорары,
Поэтому мозги не стоит парить.
Но творчества ведь донимают муки
Перо невольно попадает в руки.
И сердцу стынуть не прикажешь,
Из головы струится мыслей пряжа.
Ценители духовности, искусства,
Высокие воспламеняем чувства.
Ведь нынче и цинизм, и бескультурье
Вредят стране, ее литературе.
А власти сей процесс по барабану.
Народом тем, что в страхе и обмане,
Легко, как стадом, управлять,
Ведь неспособны суть ее понять.
Творим и пишем «в стол»
До Ренессанса золотых времен!.
Желая благоденствия державе,
Оратора собратья поддержали.
В программе ни фуршета, ни банкета.
«Так значит, жизнь сурова у поэтов, —
Сообразила грустная Надежда,
Поэту, улыбнувшись нежно. —
Не грех ученым потерпеть,
Пока чиновник будет богатеть
И, как пиявка, кровью наполняться.
Науке надо выжить, постараться.
И пусть поэзии, литературе тоже
Господь в ее скитаниях поможет».
7
Тревогой и заботами томимая
Надежда возвратилась к Серафиме.
– Что, впечатлили девушку поэты?
– А-.а, слушала унылые куплеты.
Нет мастеров высокого полета,
Зато теперь немало рифмоплетов.
Родятся ль снова Блок, Есенин?
Нескоро, видно, навестит нас гений.
И в прозе та же серая картина,
Лишь карлики, нет исполина
Толстому, Шолохову, что под стать.
Увы, таких творцов нам не видать.
Литература ныне на задворках,
Романтики корпят в своих каморках.
Поэт мне приглянулся милый,
Купила бедолаге кружку пива.
От безнадеги может и сопьются,
Хотя «поэтам деньги не даются».
Работают родные на бессмертие,
В пустых карманах – ветер!
Валюту только тот гребет, магнитит,
В поэзии, кто красоты не видит.
– Так значит, не нашла ты пары?
– Творец теперь задерганный, усталый,
Нет спроса на романы и поэмы,
Все реже вдохновение у богемы.
Бросают перья и уходят в бизнес,
Чтоб не загнал в могилу кризис.
Прозаик и поэт не подойдут,
Самих, едва ль прокормит труд.
Живут ведь не за пазухой у Бога,
Себе такую выбрали дорогу.
Смахнув слезу с ресницы.
Продолжила печально львица:
– Я постоянно пребываю в шоке,
Кто, кто оплатит променад и шопинг?
–А-а, не беда, пока еще не в ж..е,
Одежды полон шкаф и гардероб,
На посиделки хватит, и на гроб.
– Отстану безнадежно я от моды,
Пройдут в печали золотые годы.
От секонд-хенд я не хочу обноски,
И эти беды пережить непросто.
И в фитнес-клуб заказана дорога,
О будущем меня гнетет тревога.
– Не паникуй, в истерику не падай,
Лишь сильных духом ждет награда, —
Надежду обнадежила подруга. —
Держаться будем друг за друга.
Да, жаль, таланты обмельчали,
Ученых и писателей венчали