Красивая жизнь
Шрифт:
Карен избегала разговоров о настоящем, но прошлое скрывала еще тщательнее. За год совместной жизни мне удалось узнать только то, что ее папа был полицейским. Она убежала из дома, когда ей исполнилось пятнадцать, и никогда не возвращалась.
Наверное, в ее дерьмовом прошлом скрывалось нечто такое, чему следовало уделить внимание. Возможно, именно оно заставило ее снова выйти на панель. Но причина, скорее всего, в моей бедности, я не мог удовлетворить всех ее запросов.
Настали плохие времена, начало конца. Все началось еще во время свадьбы и не закончилось до сих пор. Если бы Карен была настоящей блядью: циничной и похотливой, что соответствовало ее образу жизни, то я бы просто положил
Это оказалось нелегко. Сначала я ждал ее. Первые несколько раз, когда Карен возвращалась с вечеринок, я еле сдерживался, чтобы не ударить ее. Глупец, я наделся, что она бросится ко мне в объятия и скажет, как рада вернуться домой. Но она всегда шла прямиком в душ и мылась. Я шел за ней и смотрел, как она раздевалась, видел засохшую сперму на ее животе, она напоминала блестящий отслаивающийся шрам. Я еле сдерживался, чтобы не сблевать.
В конце концов, я перестал обращать на это внимание. Словно гигантское насекомое я вырастил хитиновый панцирь вокруг клокочущей внутри меня грусти и перестал ее ждать Карен по ночам. Боль никуда не делась, просто у меня уже не осталось сил активно бороться с нею. На какое-то время я смог разделить эти две сущности: Карен, которая отправлялась на улицу сосать члены, и Карен «жену на пол ставки», которая продолжала твердить, что я ей не безразличен.
Но я все равно чувствовал себя полным дураком. Возможно, мы смогли бы сохранить отношения, оставайся все без изменений. Но Карен усиливала давление на меня – все чаще выходила на панель не только в «дневную смену», но и каждую ночь в выходные. Она рассказывала о докторе, о полицейском…Под конец Карен стала исчезать на неделю или две безо всяких предупреждений. Ярость разрушала меня изнутри, обычная ревность превратила мою жизнь в царство злобы и ненависти к самому себе. А Карен не переставала говорить, что будет заботиться обо мне, что обязана мне жизнью, что я вытащил ее со дна общества. Но к тому времени я окончательно в этом разуверился.
Когда Карен пропала восемь дней назад, меня охватило плохое предчувствие, мне казалось там не просто вызов на дом, а нечто незаконное, нечто опасное. Но я не стал звонить в полицию. Я сам отправился на ее поиски, скорее из чувства вины, нежели любви.
И я нашел Карен. Смерть, что должна очищать людей перед уходом в мир иной, не изменила моих чувств. Труп жены словно изготовили из резины.
Смерть Карен открыла мне глаза, вся наша совместная жизнь была бесцельной, поэтому я старался не афишировать наши отношения. Теперь никаких неприятностей и поводов для беспокойства.
Восемь дней назад.
Карен пришла после двухнедельного отсутствия и выглядела очень плохо. Ее кожа стала бледнее чем у девочек-готок, она исхудала, ее волосы потускнели. И еще от нее исходила злобная энергия, она напоминала девочку на вечеринке, который дарит лучший подарок тому, кто ей совсем не нравится. И ведь так оно и оказалось. Она вытащила меня наружу и вручила подарок – «Хонду Прелюд».
Я хорошо знал этот ее взгляд, она хотела обрадовать меня и, черт возьми, смогла. Я даже не задумывался о том, чтобы купить новую машину, подарок смутил меня. Я сказал правильные вещи, которые она хотела услышать, и мы устроили тест-драйв, прокатились до Санта-Моники. По дороге я не мог перестать думать о том, каким сексом нужно торговать, чтобы получить такие деньги за две недели.
Когда мы вернулись в квартиру, Карен растянулась на диване, раздвинув ноги. Ее кожаная мини-юбка задралась. Я начал задавать вопросы, но она потянула меня вниз. Я хотел оттолкнуть ее, хотел ругаться, хотел схватить ее и закричать что-нибудь вроде: «Я не стану пихать свой хуй в твои обкончанные потроха». Но у меня не было секса уже две недели, запах Карен и возбуждение пересилили. Я принялся целовать ее груди сквозь хлопковую майку, моя рука залезла ей между ног. Карен всегда стонала от удовольствия, когда я ласкал ее так, но теперь она молчала, словно чего-то выжидая. И чего же? Я продолжил, стянул с нее трусы, задрал юбку, и ворвался в нее. Я старался не обращать внимания на ее отстраненность. После всего, что между нами было, я не ждал нормального обмена эмоциями. Просто хотел разрядиться. Я уже привык к безнадежной пустоте в наших отношениях.
Но потом я потянулся дальше ей под юбку, чтобы удобнее обхватить тело, моя рука задела что-то, чего там раньше не было. Распухший остроконечный бугорок. Я замер. Я выдернул руку и заглянул туда. Карен пристально смотрела на меня.
– Что случилось?
– Вот от этого и появляются машины.
От левой стороны животика до спины тянулся двенадцатидюймовый горизонтальный шрам, он пролегал между бедром и ребрами. Шрам уже сморщился и приобрел лиловый цвет, его наполовину зашили черными хирургическими нитками. Мне на ум сразу пришел римейк «Мухи», с Джеффом Голдблюмом, когда у него на спине начали расти мерзкие волоски.
Но это произошло не в кино, и даже не в Беверли-Хиллз. Это уродство точно сделали не для красоты. Оно выглядело как жестокое надругательство. И Карен явно хотела, чтобы я увидел его.
– Что ты имеешь ввиду?
– Я продала почку.
– А?
– Я продала одну из своих почек. Не смотри на меня так, в Индии вообще все так делают.
– Не понимаю. Как ты могла продать почку?
– Ну их же две.
– Я имею ввиду…кто их вообще покупает?
– Доктор.
– Доктор?
– Да, доктор.
Ночной клиент, он лечил шлюх на дому. Она часто его навещала в последние несколько месяцев.
– Ты продала почку понарошку? Это что, какое-то экстремальное садо-мазо, да?
– Так и знала, что ты прикалываться будешь.
– Господи, у тебя есть хоть крупица самоуважения?
– Просто заткнись, блядь, ладно? Это мое тело и моя почка. И пизда тоже моя. Я не могла сказать «нет» тридцати тысячам баксов.
Я на мгновение застыл, не мог ничего сказать. С одной стороны, продавать свои органы было настоящим безумием, но с другой стороны нет. Только не в Лос-Анджелесе. И не для такой как Карен. Тридцать тысяч долларов, в конце концов, немалые деньги.
– И зачем ему почка? Я имею ввиду, что он с ней делать будет?
– Не знаю, отдаст в больницу, наверное. Какая разница? Курить хочешь?
Она полезла в карман куртки, я заметил у нее на руке золотой браслет, которого раньше не видел. На нем было много филигранной работы, он выглядел как антиквариат.
– Боже, какой красивый.
– Это поздравительная открытка17 от Дока.
– Очень мило.
Карен устало вздохнула.
– Так курить хочешь или нет?
У Карен не было своей стеклянной трубки с набитой в середину металлической мочалкой для посуды. Такую легко везде таскать в кармане, как документы. Но когда снимаешья, с ней легко попасться. Карен делала собственное устройство.